Стивен Хантер - «...И ад следовал за ним»

Не в силах удержаться, Сэм записал в блокнот: «Отсутствует эмоциональная достоверность», сам точно не зная, что хотел этим сказать.

Время от времени, когда письма становились чересчур, по-голливудски сентиментальными, Сэм отрывался от чтения, тер переносицу, отпивал глоток кофе и обводил взглядом кабинет, стены которого были увешаны фотографиями, сделанными в затерянных уголках земного шара, куда великого филантропа забрасывала борьба за избавление мира от болезней. Фотографии, казавшиеся красочными, хотя на самом деле черно-белые, были чем-то похожи друг на друга: большой человек в белом халате и пробковом шлеме стоит в окружении маленьких человечков с различным цветом кожи и в различных одеяниях, наслаждаясь их поклонением и упиваясь сознанием собственной значимости. На некоторых снимках присутствовала и жена доктора Стоуна, неизменно красивая женщина, изящно одетая и уверенная в себе. Маленькие человечки были коричневые, черные, желтые, в самых разных, неописуемо любопытных нарядах: пышные головные уборы из перьев, скромные набедренные повязки, торжественные облачения, звериные шкуры, черные робы, иногда бледные, безвкусные мундиры лакеев на службе какой-нибудь колониальной державе. Среди фотографий, естественно, нашлось место и для почетных грамот и дипломов, некоторые из них были даже на английском. Во всех говорилось об одном и том же: о беззаветной самоотверженности доктора Стоуна, о его человеколюбии, мужестве врача. Собрание это было каким-то неправдоподобным, и Сэм, разглядывая его, чувствовал себя заурядным и никчемным. Ну да, он подбил несколько немецких танков и отправил за решетку или на электрический стул несколько нехороших парней в захолустном округе, затерявшемся на бескрайних просторах Соединенных Штатов Америки. Но что это в сравнении с такой великой, такой героической жизнью?

— Мистер Винсент, не желаете еще кофе?

— Да, мэм. Я только что разглядывал фотографии и почетные грамоты на стенах. Жаль, что не был знаком с доктором Стоуном при жизни. Не сомневаюсь, это был в высшей степени достойный человек.

По лицу миссис Стоун промелькнула задумчивая грусть, что само по себе явилось лучшим ответом. Она поспешно покинула кабинет и отправилась готовить кофе.

«Саперы наконец закончили возведение плотины, и мы отныне можем рассчитывать на то, что можно будет работать, не оглядываясь на капризы природы. Больше никаких наводнений, никаких уничтоженных документов и образцов, никаких жутких рассказов, пугающих здешних „туземцев“».

Гм. Военные саперы построили плотину, защищая от наводнений исследовательский центр доктора Стоуна? Причем произошло это в самый разгар войны, 6 июля 1943 года, — сам Сэм в то время был в Сицилии, — когда саперов катастрофически не хватало на фронтах. Это обстоятельство позволяло сделать вывод, какое огромное значение придавали этим работам в Вашингтоне и каким влиянием мог пользоваться в армии простой майор, правда, обаятельный, всемирно известный, харизматичный и обладающий связями. Сэм вспомнил шаткие настилы, по которым ему приходилось переправлять свои гаубицы через реки и ручьи каменистого острова, вспомнил, как однажды потерял двух человек, когда в какой-то безымянной деревушке не выдержала и обрушилась ферма моста, построенного еще римлянами. Да, в 1943 году саперы в Сицилии совсем не помешали бы.

"Дорогая, я нахожусь в приподнятом состоянии духа. Мы добились существенных успехов. Должен сказать, что даже «добровольцы» поняли значимость наших работ и с готовностью выполняют свою задачу. Все хотят приблизить победу, чтобы можно было вернуться домой к родным и близким с гордым сознанием того, что герр Гитлер и Тодзио-сан [27] оказались не у дел и с нашей помощью!"

Сэму очень захотелось узнать, что означают невинные кавычки, в которые было заключено слово «добровольцы»; для такого искушенного человека, как доктор Стоун, знаки препинания могли выражать целую гамму тонкой иронии и скрытых значений. Чем же они являлись в данном случае: отражением некой двойственности его характера, тончайшим цинизмом, неосознанным выражением презрения?

Все стало меняться начиная с весны 1944 года. Судя по всему, время первых успехов прошло, и доктор Стоун наткнулся на непреодолимую стену. Исследования застопорились.

«Дорогая, боюсь, в следующие выходные я не смогу, как обещал, увидеться с тобой. Дел у нас здесь так много, а времени так мало. Сейчас, в преддверии высадки во Франции, я теряю людей, которых забирают в Европу. Похоже, у высокого начальства сменились приоритеты, и я оказался в опале. От меня ждали чуда, а когда я не смог осуществить его за одну ночь, в Вашингтоне потеряли веру в меня и в мою работу. Все это чертовски несправедливо, но я постоянно напоминаю себе, что только так и делаются дела в армии. Все это очень похоже на то, что было в университете Хопкинса, когда мы, молодые исследователи, толпами осаждали руководство; поочередно то одно, то другое направление казалось самым многообещающим и получало львиную долю финансирования. Но я продолжаю службу, дорогая, и обещаю при первой же возможности вырваться к тебе. Обнимаю и целую, любящий тебя Дэвид».