Стивен Хантер - «...И ад следовал за ним»

В три часа дня начался ливень. Он хлестал с небес с такой яростью, что даже начальник участка, натянувший охотничий дождевик, понял, что продолжать работу бессмысленно — редчайшая уступка природе. Он приказал заключенным выбраться из затопленной ямы на насыпь, где те могли переждать непогоду.

Эрл, как всегда, сидел особняком. Но сейчас у него возникло странное ощущение, что остальные придвинулись к нему ближе, чем раньше.

— Эй ты, белый парень, ты занимался боксом? Не иначе как ты занимался боксом, приятель. Ты быстро орудуешь руками.

Голос донесся откуда-то сзади, однако, обернувшись, Эрл увидел, что на него никто не смотрит.

— Довелось немного подраться в армии, — сказал Эрл, отвечая на первый вопрос, который ему задали негры с тех пор, как в день своего появления в бараке он разобрался с Полумесяцем и его молодыми приспешниками.

— Я сам пару лет выступал на ринге. Ты проворно работаешь руками и умеешь уклоняться от ударов. И двигаешься хорошо.

— Смотрел на других и учился, — неопределенно ответил Эрл.

— Если ты такой умный, дружище, почему же ты совершил одну большую ошибку? Если хочешь знать, ты глупее самого глупого ниггера.

— И какую же ошибку я совершил?

— Ты должен был прикончить Полумесяца. Когда он упал и больше не мог драться. Тебе следовало выдернуть нож из бедолаги Малыша и выпотрошить Полумесяца.

— Он сказал, что с него достаточно.

— Ну ты и тупой, дружище. Какой же ты тупой! Этот верзила вернется сюда с одной только мыслью в голове. Он тебя убьет. Ты уже дважды отлупил его, и он должен тебя убить. Тебе придется прикончить его в первую же ночь, как он вернется сюда, иначе ты сам станешь покойником, твою мать.

Эрл вынужден был согласиться, что это дельный совет. Полумесяц не из тех, кто способен чему-то научиться. Неделю, две, три он пролежит в тюремном лазарете в Паскагуле, пользуясь лишь самой минимальной медицинской помощью, терзаемый мучительной болью, и все это время будет пестовать злобную ярость, думая только об Эрле, отполировывая до блеска ненависть, так что вскоре у него в голове не останется никаких других мыслей, абсолютно никаких. Только на это и способен такой человек, как Полумесяц.

Следовательно, Эрл должен его убить.

Или должен приготовиться умереть сам.

Или должен бежать.

Эрла нисколько не прельщал ни один из этих вариантов. Вместо этого он попытался просто перебороть отчаяние, урвав мгновение отдыха под теплым проливным дождем, наслаждаясь чувством очищения. Эрл огляделся по сторонам: острые листья пальм сабаль раскачивались на ветру, а прямо впереди, под склоном насыпи, в яме, где почва стала еще более раскисшей и отвратительной, пробивалась свежей, сверкающей зеленью молодая растительность. Казалось, в Миссисипи перенесся Гуадалканал: дикая красота природы резко контрастировала с убогостью и жестокостью людей. Это было сейчас. Это было в настоящем. Этому можно было радоваться.

— Эй, — окликнул Эрл заключенного, обратившегося к нему, — объясни мне вот что. Тот «дом криков», о котором вопил благим матом Малыш, что это такое?

— Белый парень, ты вряд ли захочешь туда попасть. Поверь мне на слово.

— Это означает полный конец?

— Ты видел тех пришибленных, что живут у нас в бараке? Посмотри, вон они стоят.

Эрл мельком взглянул сквозь пелену дождя на небольшую кучку сумасшедших, которые стояли особняком, глупо хихикая и бормоча что-то бессвязное. Некоторые из них были ему знакомы: один негр постоянно разговаривал сам с собой, другой обжимал себя руками с такой силой, будто хотел задушить, еще один джентльмен выглядел так, будто в его тощее, словно веретено, тело воткнули стальной штырь. У каждого на рубахе была нанесена ярко-красной краской большая цифра, чтобы отличать их друг от друга.

— Всех этих ребят следовало бы отправить в больницу.

— Никаких больниц здесь нет. Есть только «дом криков». Ты здесь недавно и еще не все знаешь, но когда кто-то становится настолько плох, что уже не может больше работать, за ним приходят ночью. Его забирают в «дом криков». Мы называем это место так. Его не видел никто. Оно находится чуть к западу отсюда. Окунь утверждает, что там прохладно и чисто. Но вот только, попав туда, человек сходит с ума, и в тихую погоду, если ветер дует с запада, его можно слышать. Слышать, как он кричит. Кричит, кричит и кричит. У наших ниггеров это место не выходит из головы, они считают, что там проводятся какие-то самые страшные пытки. Считают, что охранники специально устроили место для самых страшных пыток.