Валерий Еремеев - Неуловимый

— В больнице меня не было. И я не Виктор Сергеевич. Я его двойник.

— Двойник! Но разве не вы…

— Участвовал в пресс-конференции по поводу «Люцифера»? Я. Сразу по ее окончании меня похитили. Неизвестные требовали перевести на их кипрский счет тридцать пять миллионов долларов. В противном случае угрожали убить. Мне удалось вырваться, но теперь на меня охотится уже сам Светлов. Причины вам станут ясны из моего рассказа.

— Почему вы решили обратиться к журналистам, а не, скажем, в милицию?

— В милицию? Не смешите меня. Единственная моя надежда — это вы. Настоящий Светлов всеми силами хочет скрыть факт существования своего двойника. После того как вы опубликуете все, что я вам сообщу, правда станет известна и моя смерть утратит актуальность. Вы же получите право на отличный эксклюзивный материал.

Кира мысленно взвесила перспективы предложенного.

— Я могу снять ваш рассказ на видео?

— В этом нет необходимости. Я сам сделал запись своих показаний. Так будет быстрее. В моем положении опасно долго задерживаться на одном месте. — Полярник протянул Кире флэшку. — Вот. Здесь все изложено очень обстоятельно.

Просмотр записи продолжался полчаса. Кира осталась довольна, но сказала, что им понадобится утрясти все с главным редактором, хорошо проработать запись, после чего у нее обязательно возникнут дополнительные вопросы. Словом, понадобится еще одна встреча. Она покажет черновик статьи, а также смонтированный видеоматериал для электронной версии газеты.

— На углу улиц Пражская и Алма-Атинская есть пятачок. Будьте там завтра в пятнадцать часов.

— Пражская? Это где-то на левом берегу?

— Да. Мне так удобно. И прошу вас, не опаздывайте.

Глаза Киры хищно блеснули.

— Будьте уверены. Приду вовремя. Но вы не сказали, как вас зовут.

— Зовите меня просто… Полярник. Я очень люблю это прозвище.

Едва за Полярником и Боксером закрылись двери, Васильева схватилась за телефон и набрала мужа.

— Привет, Мигель. Если ты стоишь, то лучше сядь. Только что у меня в редакции был двойник Светлова… Нет, ты не ослышался, двойник. Счет, реквизиты которого были указаны на платежке, принадлежит ему. Подробности при встрече. Ты сам ко мне подъедешь или… Все поняла. Говори куда.

Кира Васильева выскочила из здания словно ужаленная. В руках у нее был ноутбук. Села в синий «ниссан-жук» и резко тронулась с места.

— Давай за ней, — сказал Полярник. — Только не гони. С такими пробками она все равно далеко от нас не уедет.

Боксер запустил двигатель. Теперь за рулем сидел только он. Он любил управлять автомобилем. Несмотря на двухлетний период бомжевания, он совершенно не утратил навыков вождения и на киевских дорогах ориентировался куда лучше Полярника.

— Ты требовал у нее денег?

— Да. Не пойму только зачем.

— Так правдоподобнее. Они не должны заподозрить ловушку.

Кира остановилась неподалеку от гимназии имени Пушкина. К ее машине тотчас подошел мужчина.

— Вот он, Васильев, — сказал Боксер, проезжая мимо. — Видел?

— Видел. Все верно: это он и есть. Финн.

Боксер с трудом нашел место для парковки впереди, в двухстах метрах.

— Сейчас они смотрят твое интервью, после будут переваривать. Подождем?

— Не хочется, но придется. За Васильевой ездить будем, пока она домой не вернется. Хочу знать, где они живут.

— Я и так тебе скажу, где они живут. У черта на рогах. Особняк в частном секторе на Троещине. Самый край города.

— Превосходно. Набери Вольдемара, попроси подежурить у офиса «КомпТрейда». Если заметит Васильева, пусть даст знать.

Вольдемар долго возмущался в трубку, заверяя, что для него, человека, которого два раза чуть было не прикончили, приключений более чем достаточно, клялся, что соберет вещи и съедет с квартиры, если соседи не прекратят втягивать его в свои шпионско-бандитские штучки, но в конце концов сдался, предупредив, что расплачиваться с ним Боксер с Полярником будут долго.

Уладив с Вольдемаром, Полярник объяснил Боксеру, где находится «Скай-банк», попросил подъехать туда, но, когда они оказались на месте, тут же скомандовал ехать на Троещину к дому Васильевых и на всем протяжении дороги не раскрывать рта, что бы ни случилось. Боксер удивился, но пожелание выполнил и молчал как рыба. Через сорок минут «семерка» остановилась возле двухэтажного особняка с желтыми стенами.

— Теперь можно говорить? — спросил Боксер и, получив подтверждение кивком, добавил: — Вот это их дом.