Лев Дворецкий - Безоружна и очень опасна

Я ошарашено уставился на него: шутит или говорит серьезно? Вообще-то розыгрыши не в его правилах, но тогда откуда у него эта новость? Обо всех намечаемых должностных подвижках в нашем управлении я узнаю, как правило, первым. В кадрах сидит мой однокашник по институту, с которым мы в свое время крепко дружили, и он считает своим долгом позвонить мне и дать на эту тему подробную сводку, прежде чем кто-то другой узнает о ней. А тут, когда речь идет обо мне, он наверняка сообщил бы. Поэтому в ответ я неопределенно пожал плечами, давая понять, что не очень доверяю слухам.

— Это не слухи, — будто прочитав мои мысли, обиделся прокурор. Потом многозначительно улыбнулся: — Секретная депеша.

— А за какие заслуги мне такая честь? — поинтересовался я.

Валентин Сергеевич посерьезнел, постучал трубкой о пепельницу.

— Очень уж ты, Андрей, муравейник растревожил.

— В таком случае логичнее было бы задвинуть меня куда-нибудь подальше, — сказал я.

— Э, нет. — Валентин Сергеевич насмешливо поглядел на меня. — Принимаешь их за дураков? Убрав тебя, они себя подставят. Зачем же им рисковать? Лучший способ избавиться от тебя — повысить в должности, тут уж комар носа не подточит.

— Ну, хорошо, допустим, меня уже здесь нет, но ведь придет другой и продолжит эту работу, — порассуждал я вслух.

Валентин Сергеевич покачал головой.

— Не будь наивным, Андрей. Если тебя убирают отсюда за непослушание, то пришлют человека, готового выполнить любое их указание. В противном случае его постигнет та же участь, а может, и хуже.

Валентин Сергеевич снова запыхтел трубкой, встал, протянул руку со словами:

— Уважаю тебя, Андрей, ты это знаешь, поэтому советую: беги отсюда, и побыстрее, не то пропадешь. И учти, прутиком стену не прошибешь. — Он вышел, с силой захлопнув за собой дверь.

Разговор оставил на душе тяжелый осадок. Прав, конечно, Валентин Сергеевич, в одиночку ничего не сделаешь. Тут требуется атака всем миром. Преступность растет, становится все более организованной, все глубже проникает в государственные структуры, мы же пытаемся обуздать ее растопыренными пальцами — и те отбивают. Прокуратуры, суды работают «по звонкам», «по указаниям сверху». Стоило нам чуть-чуть задеть мафию, как заработала «система». Недавно узнал, что Жухову заменили высшую меру на пятнадцать лет. Глядишь, не сегодня — завтра отпустят по амнистии.

Затылком чувствую, что они сидят у меня на хвосте, очень я им нужен. С моими возможностями, связями, авторитетом я для них настоящий клад. Потому и не стесняются в средствах, чтоб добиться своей цели. Надругательство над Ийкой, чемодан с деньгами, переброска на другую работу — все это звенья одной цепи.

Очень боюсь за Ию, да и за Татьяну. О себе не говорю. По краю пропасти хожу каждый день, не знаю, надолго ли меня хватит. Рассчитывать не на кого. Даже члены комиссии, с которыми я работал, под различными предлогами просят освободить их от дальнейшего разбирательства. Не трудно догадаться — одного посулами, другого угрозами заставляют пойти на это. И Валентин Сергеевич не ангел, не предложил своей поддержки, не проявил готовности оказать содействие. Пришел, сообщил новость, признался в дружеских чувствах — весь он в этом. Что ж, и на том спасибо, что мешать не будет. А не будет ли? Пригрозят — и он как миленький утопит любое дело.

Только вышел прокурор, позвонил Алексей, тот, что в управлении кадров сидит, и заговорщическим тоном сообщил, что меня вызывают в ЦК на переговоры. Прозрачно намекнул: готовься занять руководящее кресло.

Я поблагодарил приятеля, пообещал не остаться в долгу за его дружеское участие. Он с пониманием отнесся к моему обещанию. Эти два сигнала, полученные почти в одно и то же время, свидетельствовали о том, что взялись за меня серьезно. Я подумал: а стоит ли ломаться, капризничать, если действительно предложат интересное дело? Здесь работать мне все равно не дадут. С другой стороны, столько времени, нервов, сил потрачено, и выходит — зря? Ладно, буду принимать решение, когда узнаю что-либо конкретное.

На следующее утро в моем кабинете меня ждала телефонограмма: в 12 часов я должен быть в ЦК, указан был этаж и номер комнаты.

В назначенное время я был на месте, немного подождал в приемной. Затем вышел Сам и пригласил к себе, беседа прошла в товарищеской обстановке. Мой новый шеф в общих чертах очертил круг обязанностей, которые я должен буду выполнять, работая в ЦК КПСС. Главным образом они сводились к ревизии действующих и составлению новых законов.