Джерри Эхерн - Коммандос Четвертого Рейха

— Ладно, хватит, — остановил увлекшуюся мучительницу Либлинг и обратился к Фросту: — Достаточно накричался? Может, поговорим?

Тот был в настолько остром болевом шоке, что не нашел в себе силы ответить и только покачал головой — нет.

— Самое трагическое, что ты можешь и не знать все, что нас интересует, но когда мы закончим наше представление, то забудешь даже свое собственное имя. Марсель, теперь твоя очередь, но оставь немного и для нас, а то Женевьев уж очень пожадничала…

Раздался смех, с кресла поднялся высокий женственный тип, участвовавший в представлении в клубе и неестественно бабской походкой, сжимая коленки, направился к камину. Он еле семенил, а голубые джинсы настолько плотно обтягивали его бедра и задницу, что было тяжело понять, как он вообще шевелит ногами.

Подойдя к огню, он вынул из него заблаговременно положенную туда кочергу и стал с удовлетворением рассматривать ее раскаленный конец. Затем он шагнул к пленнику и стал заходить ему за спину, оскалившись в похотливой ухмылке.

— Нет, Марсель! Кочерга в анусе может его сразу прикончить. Еще рано!

Сзади раздался визгливый обиженный крик Марселя. Хэнк впервые слышал его голос:

— Если мне не разрешают делать то, что хочу, я вообще не буду играть! — Он обиженно фыркнул, пробежал мимо камина, бросил в него кочергу и выскочил из комнаты.

Капитан уже решил для себя, что его палачи полностью помешанные и окончательно свихнувшиеся психи. Ему и раньше приходилось подвергаться пыткам, но такой мучительной боли, как при срезывании лоскутов кожи, испытывать не приходилось. Однако, когда он взглянул в глаза подошедшего к нему Либлинга, то понял по его ожесточенному взгляду, что ему уготована ужасная участь и ожидает еще более адская боль. Тот вытащил из кармана несколько небольших длинных металлических штопоров и многообещающе продемонстрировал их узнику:

— Я буду медленно вкручивать их тебе в живот, мой молчаливый друг, а ты будешь просить меня о смерти. Может, я сжалюсь над тобой и пристрелю, но только тогда, когда ты нам выложишь всю информацию.

Капитан почувствовал, что его сейчас вырвет. Он и так дышал с трудом из-за рук, высоко поднятых над головой, но справился с секундной слабостью и ничего не ответил. Либлинг поднес первый штопор к животу Фроста и притронулся острым металлом к мягкой коже.

Неожиданно раздался крик — не пленника, на этот раз, — а похожий на визг Марселя. За ним из коридора послышался топот бегущих ног. Один из нацистов подскочил к двери, распахнул ее и Хэнк заметил пробивающиеся в полузашторенное окно лучи солнца — было уже утро. Из коридора раздался истошный крик:

— Марсель снова поджег свою комнату! Бегите сюда!

— Я сейчас вернусь! — пролаял Либлинг, бросил орудия пытки на пол и выбежал из библиотеки, крикнув: — Женевьев, не спускай с него глаз!

Хэнк опустил взгляд — ноги истекали кровью, капли которой капали на кусок брезента, брошенный внизу, и смешивались с засохшими пятнами, оставшимися после предыдущих несчастных жертв палачей. Женевьев подошла к нему и ухмыльнулась, снова достав свою бритву.

— Он ведь не запретил мне немного поиграть с тобой, пока его не будет. А не отрезать ли веко твоего здорового глаза — вот будет смешно…

Она взяла небольшой стул, стоящий у книжного шкафа, поставила его рядом с подвешенным пленником и встала на него, угрожающе поводя лезвием из стороны в сторону.

— Как тебя зовут? Говори!

Хэнк взглянул ей прямо в зрачки, находящиеся совсем близко от своего глаза, прикрыл его, как будто теряя сознание и прошептал:

— Хэнк Фрост…

— Что ты сказал? Громче!

Он открыл глаз, усмехнулся и повторил:

— Фрост!

В то же мгновение он резко ударил правым коленом мучительницу в живот и сбил ее со стула. Не успела она опомниться, как он зажал ей голову между своими коленями и, словно тисками, сдавил изо всех оставшихся сил.

Женевьев пронзительно заверещала, и он сам едва не закричал от боли, разрывающей израненные ноги на части. “Я должен сломать ей шею”, — стал он настойчиво повторять про себя снова и снова. Даже если ему не суждено спастись, эта тварь умрет. Капитан напряг мышцы, раскачиваясь на наручниках и чувствуя, как руки вырываются из суставов.

Раздался хрип и Хэнк взглянул вниз, на сдавленную голову женщины, на глаза, вылезшие из орбит, побагровевшее лицо и вывалившийся язык. Он разжал ноги, тело тяжело рухнуло на пол и осталось лежать без малейшего движения.