Джерри Эхерн - Западня

– Да, удовольствие было огромное, – усмехнулся Борзой. – Жалко только, что мало.

Его собеседник пожал плечами.

– Какой с него будет толк, если мы его покалечим и у него отобьет память? Надеюсь, ты не переусердствовал?

– Нет, к сожалению…

– Да ладно, хватит тебе. Теперь он будет посговорчивее.

– Надеюсь. Я несколько раз даже прекращал э-э-э… процедуры, потому что боялся, что он умрет. Цени мое великодушие.

– Ценю, – Инносентио отхлебнул из бутылки и поставил ее на пол рядом со своими кроссовками неправдоподобно большого размера. – Мне сказали, что мы должны любым способом заставить его выступить и заклеймить правительство США. Это, с одной стороны, внесет смятение в ряды «Патриотов», а с другой, вызовет резкие меры к ним со стороны правительства. Вот повезло этому кретину Маковски, правда? Так легко прийти к власти…

Борзой просто кивнул, не имея желания разговаривать на эту тему.

– А где он?

– Холден? В гараже. Отдыхает. Ты хочешь перегрузить его в багажник?

– Да. Как ты думаешь, инъекция его не прикончит? Не хочу, чтобы он очнулся по дороге.

Борзой задумался.

– Думаю, выдержит. Что ты собираешься ему вколоть? Пентатол?

– Да, – кивнул Эрнандес. – А что это на столе?

– Его вещи, – сказал Борзой, взглянув на кобуру.

Инносентио встал и подошел к столику.

– Можно?

– Конечно.

Эрнандес поднял кобуру.

– Для «Беретты»?

– Да.

Он вынул из ножен нож и восхищенно присвистнул.

– Ух ты, вот это оружие. «Защитник», – прочитал он надпись на лезвии. – Ручная работа?

– Наверное.

Инносентио взмахнул, им и клинок со свистом рассек воздух.

– Отличный нож, – вздохнул он. – Уж я-то в них разбираюсь. Esta bien [1]. Продай, Дмитрий. И нож, и кобуру. Я ведь тоже иногда ношу «Беретту».

Борзой сам хотел оставить эти трофеи себе, чтобы они напоминали ему о том, что когда-то принадлежали одному из главных врагов, с которым он справился, – Дэвиду Холдену, но Инносентио был старым товарищем, в чьих услугах он еще нуждался.

– Ладно, пусть это будет моим подарком тебе, Эрнандес. Пусть нож послужит тебе в боях с капиталистами, и я буду доволен этим.

– Ты настоящий друг, Дмитрий! – воскликнул Инносентио, вгоняя нож в ножны.

– Только пообещай, что глаз не будешь спускать с Холдена, – сказал Борзой.

– Даю тебе честное слово, amigo! – засмеялся тот.

Дэвид очнулся.

Ему было тепло и приятно.

Он лежал в кровати и был укрыт легким одеялом. Комнату ярко освещал солнечный свет, проникающий сквозь прозрачные шторы.

Он приподнялся, чувствуя боль в затекших мышцах, и отбросил одеяло. Грудь, живот и пах покрывали синяки и кровоподтеки. Язык распух и еле ворочался во рту. Он произнес несколько слов, чтобы убедиться, что может разговаривать. Это получилось, но с трудом.

Он медленно опустил ноги на пол и потихоньку встал с постели. Живот свело судорогами, и он едва не упал на колени, но справился со спазмами и сумел выпрямиться, придерживаясь за кровать. Дэвид отдышался и обвел взглядом комнату.

На стуле висела одежда. Чистая и размер подходящий. На прикроватном столике – его «Ролекс». Он потянулся и надел часы на руку. Судя по календарику на циферблате, он выпал из жизни на целых четыре дня.

Пачка сигарет и зажигалка. Холден открыл непочатый «Винстон», закурил и закашлялся.

Затем мелкими шажками подошел к окну и выглянул в него. Внизу – залитый солнцем маленький садик с необычными яркими цветами. За ним – широкая лужайка с растущим по периметру густым, аккуратно подстриженным кустарником. Далее – высокий забор.

Дэвид повернулся и направился к двери, чувствуя легкое головокружение от сигаретного дыма. Повернул ручку – она, к удивлению, подалась, и дверь раскрылась. Он выглянул в коридор – недалеко от двери стоял стол, за которым никого не было, но на нем находилась ваза со свежесрезанным букетом.

Холден захлопнул дверь, прислонился к стене и закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти события последних дней.

Пытки. На теле еще были свежи их следы. Больше всего болели мышцы живота от побоев, а кожа приобрела синюшный цвет.

Он заметил небольшую дверь в противоположной стене комнаты и направился к ней. Нащупав за дверью выключатель, щелкнул им.

Ванная. Дэвид поднял крышку унитаза, бросил в него окурок и спустил воду. Подошел к зеркалу, потер ладонью отросшую щетину и решил побриться обнаруженным здесь же одноразовым станочком. Потом почистил зубы новенькой зубной щеткой и улыбнулся. Жизнь потихоньку становилась не такой уж бессмысленной, как он думал вначале.