Джерри Эхерн: Побег

Автомобиль был именно таким, какой он и просил, – «Форд», но со всеми примочками полицейской машины – форсированным двигателем, усиленной подвеской, рацией, тайниками, куда можно было спрятать оружие, и прочим. В одном из тайников уже лежала полуавтоматическая винтовка «Си-Эй-15».

Он завел «Форд» и послушал, как работает мотор. Если бандитов окажется намного больше, чем он ожидает, то машиной придется воспользоваться очень срочно. Все в порядке, работает, как часы.

Он заглушил двигатель и подошел к Хэрриет, которая стояла у двери гаража и посматривала по сторонам. Небо постепенно серело на востоке.

«Интересно, террористы из ФОСА всегда нападают на рассвете, как индейцы в кино?», – невесело усмехнулся Керни. Он надеялся, что бандиты будут заняты поджогом дома и не сразу обратят внимание на расположенный в стороне гараж.

– Ты жалеешь? – повернулась к нему Хэрриет.

– Что?

– Ты жалеешь о том, что произошло?

– О том, что я застрелил твоего мужа? Ну, я тебе уже говорил, и ты ответила, что не стоит…

– Нет, я говорю о другом.

– О чем же?

– О том, что произошло между нами, – прошептала она.

– Нет, я никогда не буду жалеть об этом. А ты?

– И я. Ведь у меня никого не было, кроме Тома. Но и с ним все было не так, как с тобой. Ему было наплевать, чувствую ли я что-нибудь или нет. Он думал только о собственном удовольствии.

– Тебе совсем не обязательно говорить мне это…

– А после этого он сразу принимался рассказывать о том времени, когда к власти придут, как он говорил, «наши люди». Он никогда не говорил, кто именно эти его люди. Доказывал мне, что богатые уже достаточно были богатыми, и те из них, кто останется в живых после революции, будут лишены того, что они награбили у бедных. Пусть и они узнают, что такое нищенское существование. Земля, богатство, деньги – все будет разделено поровну между бедными.

– Обычная коммунистическая галиматья, от которой сейчас уже отказываются не только китайцы, но и русские. А эти фанатики до сих пор продолжают защищать систему, которая на деле оказалась нежизнеспособной.

– А что случится, если «Фронт» действительно победит? – спросила Хэрриет.

– Проиграют все. Это может показаться странным, но пострадают сами же дубоголовые главари этих террористов-революционеров, потому что нет никого более несчастного, чем разочаровавшиеся идеалисты…

Дэвид снял с двух бандитов одежду, которая меньше всего пострадала от пуль. В одну куртку он сразу переоделся, а вторую приторочил к седлу одной из пойманных лошадей, за которыми гонялся минут двадцать. Кроме одежды, Холден забрал пару винтовок, запасные магазины к ним, несколько найденных в карманах преследователей плиток шоколада, а также простенький компас, которому он очень обрадовался.

Подкрепления погоне со стороны людей Инносентио Эрнандеса пока не было видно, хотя, несомненно, его следовало ожидать с минуты на минуту. Холден не тешил себя мыслью, что стрельба осталась незамеченной.

Он взобрался на одну из лошадей и тронулся в обратный путь, к тому месту, где находилась Мария.

Ему не довелось увидеть лица тех шестерых, которых он так безжалостно расстрелял, и, наверное, это было к лучшему. Дэвид вспомнил, как когда-то между ним и сыном Дэйвом состоялся такой разговор.

– Папа, – спросил его Дэйв, – кем ты хотел стать, когда был маленьким?

– Ну, это зависело от того, сколько мне было лет, – ответил ему Холден. – Когда я был таким, как твоя сестренка, я хотел стать Одиноким Ковбоем, Бэтменом или Капитаном Америкой. Я мечтал о том, как буду сражаться с преступниками, и представлял себя то на белом коне, то за штурвалом реактивного самолета, то в черном плаще на верху какого-нибудь небоскреба. Понимаешь, о чем я говорю?

– Да.

– А ты хотел бы стать тем, о ком в свое время мечтал я?

– Сейчас никто уже не ездит на белых конях.

– Ездят. Просто белый конь может быть в виде полицейской машины, или танка, или, скажем, пожарного автомобиля.

Дэвид закрыл глаза, представив, что сказал бы ему сын, если бы увидел трупы, которые он оставил на тропе. Конечно, он объяснил бы мальчику, почему расправился с ними, но все равно, неужели он настолько ожесточился в схватках с бандитами, что забыл о своем белом коне? Куда тот исчез из его жизни?

Томас Эшбрук заранее не знал точно, какая женщина будет его встречать в аэропорту города Шарлотт, штат Северная Каролина, но он сразу узнал Роуз Шеперд. Она выделялась из десятка женщин, которые ожидали прибывших его рейсом пассажиров в зале прилета. И дело было не только в ее красоте. Он сразу заметил, что она держит себя как-то настороженно, а глаза излучают беспокойство и напряжение постоянного ожидания нападения. Впервые он увидел такое выражение глаз, когда занимался контрабандон оружия во время гражданской войны в Испании. Приходилось встречать его и позже – во время второй мировой, у тех людей, которые воевали против фашистов и провели долгое время на фронте или в тылу врага. Это было выражение беспокойства, предчувствия опасности и готовности в любую секунду взяться за оружие.