Джерри Эхерн - Месть наемника

Капитан тяжело поднялся на ноги. Издалека послышалось завывание полицейских сирен. Он предполагал появление копов, поэтому не прикасался ни к чему в квартире, кроме стакана и кофейной чашки. Вылив из них остатки жидкости на пол, Фрост опустил в карман и чашку, и стакан. Он давно уже приучил себя работать в перчатках, заряжая обоймы для пистолета, и сейчас был уверен, что на выброшенных гильзах не осталось отпечатков пальцев. Он взглянул на Комински — тот уже скончался от многочисленных ран. Фрост перепрыгнул через обломки кофейного столика и наклонился над Хенсеном, который лежал лицом вниз в расплывающейся луже крови. Капитан хотел перевернуть его, но майор застонал.

— Оставь меня, Хэнк…

Фрост опустился на колено рядом с умирающим другом.

— Давай помогу.

— Нет. Я ни о чем не жалею — я и так слишком многое пережил, сам знаешь.

— Да, — с усилием произнес капитан.

— Хэнк, я забыл сказать, это может тебе пригодиться, — голос Хенсена был еле слышен и Фрост приблизил ухо к его губам. — Я слышал, что у Марка Чапмана крупный счет в швейцарском банке в Цюрихе. Это все, что я знаю. Если тебе не удастся сразу найти его в Нугумбве, все равно жди его там. Я бы тоже хотел…

Из его горла послышался булькающий звук и последний свистящий выдох. Капитан поднялся. Сирены завывали совсем рядом, в квартале от дома. Он понимал, что отдавать последние почести человеку, который был его командиром во Вьетнаме и другом больше десяти лет, будет как-то банально и театрально — но он отдал честь с искренним чувством. Затем Фрост стремительно выбежал из комнаты, как будто у стен были глаза.

Генри Стимсон Фрост успевал в школе очень хорошо.

Впрочем, ему не оставалось ничего другого, потому что в учебе была вся его жизнь. Родители развелись через, несколько лет после его рождения и суд вынес решение оставить мальчика под опекой отца. Это значило, что детство пройдет в военных городках, так как отец был кадровым офицером. Он редко задерживался в одном месте, чтобы успеть обзавестись своим домом или заняться тем, что не имело бы отношения к службе. До этого была война в Корее, которая и послужила причиной развода. Свою военную карьеру он начал рядовым призывником во время второй мировой. Когда вспыхнул конфликт в Индокитае, отец уже был майором в отставке, так как рано уволился из армии. По возрасту он мог и не участвовать в корейской войне, но не таким был Кеннет Генри Фрост. Он вернулся домой с наградами и званием полковника. Они с женой устроили сына в самую лучшую школу, какую смогли найти. Очень рано, еще в третьем классе, Хэнк Фрост стал делать все возможное, чтобы избавиться от имени Генри, хотя и любил рассказы о деде, в чью честь его назвали.

Перед первой мировой войной дед работал редактором одной из газет в Аризоне. Он служил на этом государственном поприще довольно долго, затем женился в уже не молодом возрасте и переехал с семьей на Средний Запад, где стал преподавать в школе.

Его внук, Хэнк Фрост, в школе преуспел в спорте и в английской литературе. Однако из-за своей нелюбви к математике он не только провалил вступительные экзамены в военное училище в Вест Пойнте, но и не поступил на исторический факультет, хотя обожал историю Европы. Он не мог запоминать даты — это его и подвело. Примерно в это время, когда Хэнк уже закончил среднюю школу, бригадный генерал Кеннет Фрост скоропостижно скончался от сердечного приступа. Сын с тех пор винил в этой смерти в основном себя за то, что не поступил в Вест Пойнт, что явилось ударом для отца. Тогда же Хэнк Фрост решил изменить свой жизненный путь и стал студентом гражданского колледжа, дав слово, что его стезя не будет слепым повторением карьеры отца. Он занялся литературой и журналистикой — вероятно, сказались гены деда. Когда он окончил колледж со званием бакалавра по английской литературе, освоив стандартный набор общеобразовательных предметов, уже шла война во Вьетнаме. Хэнк решил подчиниться неизбежному и вступил в армию. Тогда считалась престижной служба в военно-воздушных силах, и он пошел в этот род войск. Потом стал служить в частях специального назначения и в их составе улетел воевать во Вьетнам. Там он постепенно дослужился до капитана и отказался от звания майора, потому что хотел оставаться на поле боя, а не командовать из штаба. Ему вообще не нравились методы ведения этой войны, и он не желал быть причастным к составлению боевых приказов. Во Вьетнаме Фрост пережил кое-что, о чем никогда никому потом не рассказывал. Он участвовал в операции, похожей на “Проект Феникс”, но не такой широко известной, уничтожил большое количество партизан и потерял глаз. Хэнк этим не очень опечалился, повторяя старую поговорку — “в стране слепых одноглазый может считать себя королем”. Но когда он вернулся домой, то стал не королем, а инвалидом, ищущим работу, как и тысячи других молодых людей. Он с завистью вспоминал, как встречали отца со второй мировой войны. Ему сразу же предложили должность вице-президента приличной компании, работающей в области самолетостроения. А самому Хэнку, в отличие от отца, все лето пришлось работать водителем такси. Со временем он подтвердил свой диплом, дающий право на преподавание, и получил должность школьного учителя в одном из городов Среднего Запада. Обучать местных детишек английскому было труднее, чем учить этому языку иностранцев, начинающих с нуля. Большинство негритянских детей были довольно неплохими школьниками, они хотели учиться, но редко получали такую возможность. Их родители считали, что научиться читать — уже большое достижение. Тогда-то он начал придумывать шутки о повязке, прикрывающей изуродованный глаз. Ученики постоянно спрашивали об этом, а он не мог рассказать им правду и стал сочинять всевозможные небылицы.