Джерри Эхерн - Хирургический удар

Петракос посмотрел на Кросса и Бэбкока и, как будто объясняя, сказал:

— После войны с Германией было трудно отказываться от старых привычек, которыми жил. Я стал заниматься контрабандой, чтобы поддержать свою семью.

— Кстати, как твоя дочь?

— Две недели назад она снова сделала меня дедушкой.

Хьюз засмеялся.

— Я не должен был спрашивать.

Петракос снова подхватил тему своего монолога:

— И сейчас я остаюсь контрабандистом уже много лет просто для того, чтобы... какое у вас есть подходящее выражение?

— Держать руку на пульсе или нос по ветру, — предположил Бэбкок.

— Да. Совершенно верно, мой черный друг! Если вы не занимаетесь контрабандой оружия и наркотиков, то этот бизнес уже не приносит прибыли. Но... можете назвать меня сентиментальным, но это все позволяет мне чувствовать пульс жизни. И кажется, что чем серьезней операция, тем меньше разведывательной информации может быть собрано о ней. Таким образом, — он снова потрогал свой нос, — какое бы дело ни произошло, оно действительно будет очень крупным.

— Надеюсь, мы положим ему конец до того, как оно произойдет, — серьезно сказал Хьюз.

— Пресечем его в корне, как говорят, — сказал Кросс, а потом прикурил сигарету и улыбнулся.

Солнце только взошло, когда “Кадиллак” прибыл в пункт назначения, и они вышли на бетонное покрытие аэродрома. Было холодно и немного сыро. Кросс постарался поплотнее запахнуть свою кожаную куртку.

Самолет, единственный стоявший на рулежной полосе, был “Боинг-1000”, издалека казавшийся стареньким, но хорошо ухоженным. Как раз в тот момент, когда Кросс смотрел на него, обороты двигателей увеличились.

— Друзья мои, я знаю человека, у которого приобрели этот самолет.

— У маленькой старенькой леди из Пасадены? — спросил Кросс.

— Это шутка, молодой человек? — живот Петракоса запрыгал от смеха. Взгляд Хьюза метнул молнии. Кросс пожал плечами.

— Ну что, все погрузили на борт, Спирос? — спросил Хьюз.

— Да. Все, Дарвин.

Кросс наблюдал, как “Кадиллак”, неуклюже развернувшись, направился к открытому ангару в дальнем конце аэродрома. Хьюз и Петракос все еще разговаривали. Спустя некоторое время “Кадиллак” исчез в ангаре, а потом оттуда появился шофер с чемоданчиком типа “атташе-кейс” в правой руке. Кросс предположил, что это ставший популярным последнее время чемоданчик с встроенным в него автоматом. Это, вероятно, единственная причина, почему телохранитель-левша нес его в правой руке.

Эйб занервничал. Он снова был на чужой земле — безоружный и уязвимый. Во время трансатлантического рейса он заставил себя уснуть, но сон был прерывистый, наполненный кошмарами, и после сна он чувствовал себя более уставшим, чем до него. Кросс снова посмотрел на “Боинг”. На его борту, если Спирос Петракос не юлит, уже находится их оружие и снаряжение. Он чувствовал бы себя лучше, если бы имел оружие, хотя одинокий вооруженный человек, даже с тремя друзьями, что он мог сделать? Он задавал себе этот вопрос с самого начала подготовки миссии. Может тот, кто задумывал это, изначально запланировал и невыполнимость этой операции? И был ли шанс, если не выжить, то хотя бы достичь успеха?

Хьюз, Бэбкок и Файнберг были лучшими людьми из тех, с кем ему приходилось работать. Он поймал себя на мысли, что считает их своими друзьями. Но будут ли лучшие достаточно хорошими?

Хьюз пошел к самолету. Кросс последовал за ним в ногу. По-видимому, существовал лишь один способ узнать, будут ли они достаточно хорошими.

Поднявшись на борт самолета, Хьюз попросил раскрыть все ящики, в которых было их оружие. Петракос с радостью согласился, и его водитель стал доставать ящики из грузового отсека. Потом Петракос дал команду — на этот раз по-итальянски — и летчик начал выруливать на взлетную полосу. Солнце уже полностью взошло. Огромный желтый шар, казалось, истекал кровью, передвигаясь по небу.

Хьюз принялся открывать ящики. Кросс, помогая ему, старался скрыть непреодолимое желание снова почувствовать себя вооруженным. У него вспотели ладони. Файнберг взял свой офицерский “Кольт” сорок пятого калибра. Бэбкок — “Вальтер”. Кросс достал дубликат “смит-и-вессона”. Впервые они все увидели пистолет, который выбрал Хьюз. Во время тренировок Хьюз стрелял только из “Беретты”, и Кросс предполагал, что дубликат боевого комплекта Хьюз закажет в Турции на такой случай, который и произошел с ним, когда он заменил Файнберга.

Пистолет Хьюза был “Вальтер П-38”. Очевидно, заметив интерес Кросса, он посмотрел на него поверх ящиков и сказал: