Джерри Эхерн - Бойня

— Нам не удастся пробраться туда по верху, — прошептал он все еще хриплым голосом. — Слишком плотный обстрел. Придется лезть под колесами, другого выхода нет.

Он некоторое время внимательно наблюдал за обеими стенами каньона, пытаясь определить, откуда стреляют меньше, затем подхватил Марину, и они выпрыгнули из левой двери паровоза на насыпь рядом с обрывом. Не отпуская девушку, Фрост нырнул под колеса, и они залегли под их укрытием, переводя дыхание. Через несколько секунд они поползли по шпалам, а рядом взбивали пыль десятки пуль — видимо, бандиты заметили их хитрость и не теряли надежды достать их даже между огромными чугунными колесами.

— Нифкавиц! — изо всех сил закричал Хэнк, когда они подползли под пассажирский вагон. — Нифкавиц, ты слышишь меня?

— Фрост, это ты? — послышался сверху глухой голос.

— Нет, это Санта-Клаус, который не может пролезть с мешком в печную трубу! Конечно, это я. Со мной Марина и мы не можем выбраться из-под вагона, слишком сильный огонь!

— Что же мне делать? Как помочь вам?

— Нужен отвлекающий маневр с той стороны вагона, чтобы мы сумели запрыгнуть в переднюю дверь.

— Понял, — откликнулся Нифкавиц.

Минуты через две, которые показались капитану вечностью, из противоположной двери вагона выпрыгнул Нифкавиц с двумя морскими пехотинцами, вооруженными винтовками, и они открыли стрельбу по верху каньона. Одновременно с этим Хэнк увлек за собой девушку из-под колес и забросил ее на площадку вагона. Они ввалились внутрь, захлопнули за собой тяжелую дверь, и только теперь Фрост почувствовал слабость от кровоточащих ран. С другой стороны к ним уже спешил так выручивший их Нифкавиц. На вагон обрушился целый град злобно стучащих пуль.

Капитан обвел взглядом салон — в нем находилось человек тридцать пять, большинство из них вело огонь из окон по находящимся вверху террористам. Он хотел присоединиться к ним, но тут на плечо ему положил руку доктор.

— Я вижу, у вас ранена нога, — заговорил он. — Давайте я посмотрю на нее.

Хэнк вздохнул и опустился прямо на пол, отойдя от двери. Врач стал ощупывать рану, и он сцепил зубы от боли.

— Большая потеря крови, но заражения нет, и пуля прошла навылет. У меня есть порошок, сейчас присыплем рану и перевяжем.

Пока доктор занимался ногой, Марина продезинфицировала и перебинтовала израненную спину.

— А что с плечом? — вопросительно посмотрел на Фроста врач, когда он встал на ноги, как только было закончено с ногой.

— Ничего серьезного, просто царапина. Займитесь теми, кто действительно нуждается в вашей помощи. Спасибо.

Доктор покачал головой и стал пробираться к одному из работников посольства, которого только что ранили в голову. Капитан оглянулся по сторонам и заметил стоящую в углу винтовку, очень похожую на его собственную. Он подошел к ней, проверил номер — так и есть, его, родная…

В глубине вагона, за подобием баррикады, собранной из чемоданов и коробок, лежал Агилар-Гарсиа, так окончательно и не поправившийся после сердечного приступа. Фрост подошел к нему, Марина тоже остановилась рядом. Президент бодрствовал, глаза его были открыты, и в них стояла тревога.

— Сэр, спасибо, что вы дали дочери свой пистолет, она выполнила вместо меня печальный долг. Я понимаю, что вы почувствовали, когда вам пришлось поступить так же с Санчесом…

— Как ты думаешь, амиго, — не дал ему договорить президент, — нам удастся выбраться из этой переделки живыми?

— Думаю, да. Мне пришлось пустить под откос состав Коммачо, иначе оба поезда упали бы в пропасть. Он просто столкнул бы нас…

— Генерал — мой друг, как и ты, и я молю Бога, чтобы он остался в живых. У меня есть просьба и с ней я могу обратиться только к тебе. Если наступит конец, я совершу самоубийство. Хоть и буду гореть за это в геенне огненной, но выхода нет. Перед этим я застрелю Анну. Но лишить жизни мою любимую…

Агилар-Гарсиа закашлялся, не договорив, но капитан быстро ответил:

— Хорошо, сэр, я выполню вашу просьбу. Не знаю как, но выполню. Отдыхайте и не волнуйтесь, — прикоснулся он к его руке.

Президент поймал его ладонь и крепко пожал ее.

— Иногда, амиго, очень трудно постичь, кто является твоим настоящим другом, но общее несчастье все расставляет на свои места.

Марина протянула отцу револьвер, а Фрост подошел к стоящему с оружием в руках у окна Нифкавицу. Обстрел стал менее интенсивным, но все равно опасным.

— Опять ты выручил меня, дружище. Как подумаю, что я тебя ударил тогда, в посольстве, так прямо кошки на душе скребут.