Джерри Эхерн - Букингем

— Только не думайте, что я не пробовал это сделать. Сперва я даже не знал, кто я вообще такой. Проклятая амнезия! По-моему, потеря памяти связана не только с раной головы. Я еще испытал и сильный шок, когда увидел, как Бесс спасла меня ценой своей жизни от неминуемой смерти…

— Да, вы правы, такое нелегко бесследно пережить, — согласно кивнул инспектор. — Однако, вы же сами только что сказали, что сначала даже не знали, как вас зовут. А потом вспомнили. Значит, память возвращается! Это также значит, что если мы с вами хорошенько постараемся, то есть шанс вытащить на свет божий все секреты, которые упрятаны у вас там.

И он постучал себя пальцем по лбу.

— Я помню лишь Бесс и О’Хару, — ответил капитан. — И еще Монику, которая погибла из-за меня. Черт побери, я готов согласиться на то, чтобы мой череп вскрыли консервным ножом, лишь бы это помогло найти проклятых убийц!

— Вот и хорошо, — инспектор встал и кивнул Хэнку. — Я приеду завтра в девять утра и перевезу вас в другое место. Постарайтесь хорошенько отдохнуть. О безопасности не беспокойтесь — за дверью палаты круглосуточно дежурят два вооруженных охранника.

— Спасибо, инспектор, — усмехнулся ему Фрост. Тармонд вышел, а капитан устало опустился на подушку и закрыл глаз. Он устал.

Хэнк вытер губы салфеткой и обратился к медсестре:

— Отличный ужин, давно я так не откушивал. Передайте мою благодарность шеф-повару. Здесь у вас всех пациентов так кормят?

Сестра, девушка лет двадцати с небольшим, одетая в халат, лишь улыбнулась:

— Конечно, нет. Такой ужин даже мне не часто приходится пробовать.

— Примите мои соболезнования, — вздохнул капитан, прислушиваясь к подозрительному урчанию в животе. — Только передайте повару, чтобы он в следующий раз не сильно усердствовал по части горошка, а то боюсь, что сегодня мне придется спать на потолке.

— Вы всегда такой шутник? — засмеялась медсестра, убирая поднос с пустыми тарелками. — Вам повезло не только с питанием. Не знаю, за какие заслуги, но вас определили в отдельную палату, а ведь обычно все больные лежат в многоместных.

Она вышла с подносом из палаты, но буквально через две минуты вернулась, толкая перед собой небольшую тележку. Она подкатила ее к кровати, нагнулась над удивленным Фростом и аккуратно сняла с него одеяло вместе с простыней.

— Эй, эй, — запротестовал тот, — что вы собираетесь со мной делать?

— Тише, больной, не возмущайтесь, — невозмутимо ответила та, потянулась к стоящему на тележке пластиковому тазику и достала оттуда губку, с которой капала вода.

— Это еще что такое? — с отвращением спросил Хэнк.

— Разве не видите — мочалка. Сейчас буду вас мыть. Девушка выжала губку над тазиком и наклонилась над Фростом.

— Снимите пижаму, пожалуйста.

— Надеюсь; хоть брюки не надо будет снимать? — спросил он, нехотя повинуясь.

— Зря надеетесь. Давайте быстрее, а то вода остынет. Хэнк продолжал ворчать, но сестра уже ловко начала обтирать все его тело, сверху донизу, до пояса.

— Не ворчите, вот увидите, вам понравится, — приговаривала она, успокаивая норовистого пациента. — Скажите, а можно мне спросить… не знаю, прилично ли это…

— Что — как я потерял глаз? — сразу понял ее капитан. — Вам правда хочется знать?

— Ну, если вас это не сильно расстроит. Я понимаю, печальные воспоминания… Наверное, я чересчур любопытна, старшая медсестра накажет меня, если узнает о моих расспросах!

— Ничего страшного, я понимаю ваше любопытство, сам был такой в молодости. Так и быть, я вам расскажу все, как на духу, если хотите, — начал Хэнк. — Хотя, рассказывать особо не о чем… Случилось это еще когда я был студентом колледжа. Я специализировался на английском языке и литературе, знаете, разные там предлоги, глаголы, стишки всякие, но моей истинной страстью была астрономия. Ей я посвящал все свободное время, она стала моим самым серьезным хобби. Я представлял себя астрономом-любителем, открывающим новые звезды, кометы, планеты и так далее. Так вот, решил я построить действующую модель солнечной системы и продемонстрировать ее на выставке работ студентов, которая открывалась через две недели после моего замысла. Я проводил все свободное время, дни и ночи, у себя в мастерской, строгал, пилил, красил, клеил, чтобы создать свое детище. И оно того стоило! Когда открылась выставка, моя модель — радость и гордость — была готова и я был уверен, что получу за нее первое место…