Александр Афанасьев - Жертва особого назначения

– Сумасшедший.

Я вдруг шарахнул кулаком по столу изо всех сил, просто чтобы проверить реакцию, далеко ли все зашло. Зашло далеко – помощник директора ЦРУ, может, и не самый стойкий из церэушников, но все же прошедший полный курс подготовки и какие-то тесты на профпригодность, вздрогнул. Далеко все зашло.

– О нет, мой друг, я не сумасшедший. Я просто реалист. Настало время перевернуть страницу. Американское господство слишком затянулось. Вы не можете и дальше быть чемпионами, после того как проиграли в Ираке и Афганистане. После того как в Ливии растерзали вашего посла, а в Египте ваше посольство – теперь штаб «Аль-Каиды», и над ним черный флаг джихада. Просто кто-то должен показать всему миру начало новой эры. Новой зари. Если они прилетят тебя освобождать, то проиграют. Если они не прилетят тебя освобождать, то проиграют. Добро пожаловать в новый мир, друг мой.

Я встал. Присел сбоку на стол, создавая позу доминирования. Американцы придумали много таких штук, «пыток без пыток». Но никто не думал, что все это будет применено против них же самих.

– Знаешь, – сказал я, – я вижу, что ты пока не готов говорить, а вот я хочу тебе кое-что сказать. Я родился в лучшей в мире стране, и эта страна называлась СССР. Но когда я был ребенком, вы, американцы, разрушили эту страну. Вы завели нас в болото, вы поставили Горбачева, и он все разрушил. И ваш президент объявил всему миру, что Америка победила в холодной войне. Знаешь, что было в те годы в Москве? Знаешь, что было в эти годы в России? О нет, ты ничего не знаешь. Ты не знаешь, как умирали от голода нищие старики и старухи. Ты не знаешь, как на базарах продавали последнее. Ты не знаешь, как по рецептам гарвардских ученых нас обворовывала жидовская мразь. Но знаешь что, дружище…

Я наклонился ближе, чтобы было еще страшнее.

– Каждый день в те годы – мы становились сильнее. Мы знали своего врага и знали, что этот час когда-нибудь настанет. Мы подыхали в горячих точках, но выжившие становились крепче стали. Мы становились сильнее, а вы становились все слабее и слабее. Вы проиграли горстке нищих дикарей, и вы уже не можете ничего сделать без своих гребаных дронов. Вас уже тошнит от войны, а вот мы как никогда готовы взять реванш. Вы победили в холодной войне? Что ж, поздравляю. Но теперь пришло время взять реванш.

Церэушник смотрел на меня, и в его глазах плескался страх. Происходило то, что все американцы видели в десятках фильмов и компьютерных игр. Сюжет, затасканный до банальности. Но теперь все происходило наяву, и все было так жутко, что хотелось закрыть глаза и открыть их уже в своем кабинете в Лэнгли.

– Ты думаешь, то, что здесь происходит, касается только Ирака? Ошибаешься – это касается и моей страны. Империя зла будет восстановлена. И в ней будет куда больше, чем шестнадцать республик, понял?

Если играешь – играть надо как раз на проверенных, можно сказать, заезженных штампах. Они видятся надоевшими и убогими, но на самом деле их постоянное повторение приводит к тому, что они откладываются в подсознании. И если их активировать – успех обречен. Обезумевший советский военный, пытающийся восстановить СССР, какой бы кровью это ни обошлось – что может быть банальнее.

– Вы фашист, фашист.

Я взял церэушника за подбородок, так, чтобы он смотрел на меня, не имея возможности отвернуться.

– Кто. Ты. Такой?!

Церэушник трясся, но молчал.

– С каким. Заданием. Ты. Сюда. Приехал?!

– …

– Какой. Вред. Ты. Хотел. Нам. Причинить?!

Церэушник не ответил.

– Думаешь, ты сильный? Ошибаешься. Ты слабый. И сейчас ты узнаешь, какой именно ты слабый.

Я пошел к двери, постучал. Дверь открылась, я прокричал распоряжение, и через пару минут вошли двое. У одного в руках было два двенадцатилитровых оцинкованных ведра воды и черпак-ковшик. У другого – автомат.

– Начинайте. Только не переусердствуйте. Я пока отдохну. Если он захочет говорить, зовите меня, если даже я засну.

Тот, что с автоматом – у него была короткая бородка и белые от ненависти глаза, – вежливо поклонился.

– Слушаюсь, эфенди.

Двое подошли к столу, за которым был прикован американец. Тот, что был с ведрами, поставил их на стол, и они издали глухой стук, от которого американец вздрогнул. Второй схватил пленника за волосы и потянул назад, словно желая открыть горло и перерезать его ножом. Американец тяжело задышал, но боевик только смачно плюнул ему в лицо.

– Это тебе за наших в Гуантанамо.

Второй достал моток ткани, отмотал от него сколько-то и обхватил тканью рот американца. Церэушник, поняв, что ему предстоит, попытался завопить, но ткань помешала ему это сделать.