Александр Афанасьев - Жертва особого назначения

– Да.

– Господи. Господи, Алекс, приди в себя! – кричал Обан. – Приди в себя, посмотри на меня! Посмотри на меня!

Но американец смотрел куда-то перед собой, бессмысленно и тупо.

– Вы готовы признаться публично в шпионаже?

– Да.

Господи, это же как в пятидесятые. Те, кто возвращался из коммунистических лагерей, называемых ГУЛАГ, – у них же были полностью промыты мозги. Господи, неужели те времена возвращаются?!

– Алекс! Ты слышишь меня! Ты – Алекс, – не обращая внимания на русского, кричал Обан. – Алекс, посмотри на меня!

– Алекс Подольски. Вы Алекс Подольски, верно?

– Да.

– Посмотрите. Кто сидит на стуле перед вами? Как звать этого человека? Назовите его имя? Как его имя?

Подольски посмотрел на него тупыми вурдалачьими глазами.

– Реймонд.

– Как? Как его полное имя?

– Реймонд Энтони Обан, – мертвым голосом пробормотал американец.

– Заткнись! – Обан дернулся на своем стуле, звякнули цепи в бесполезной попытке их разорвать. – Заткнись, слышишь?

– Кто этот человек, мистер Подольски?! – продолжил я допрос. – Вы знаете его?

– Да.

– Заткнись, тварь! – не унимался Обан. – Молчи!

– Какую должность занимает этот человек? Говорите!

– Помощник директора национальной разведки.

– Заткнись! Заткнись! Заткнись!!!

Я смазал Обана по голове – несильно, но чувствительно.

– Ты слишком громко орешь. Мне это не нравится.

Я подошел к двери, постучал ногой. Дверь открыли, зашли трое. Черные бороды, автоматы с израильским обвесом, модным среди джихадистов с сирийских времен. Хоть на обложку журнала Insire. Носи новое, живи достойно, умри шахидом [25].

– Уберите этого, – я показал на Подольски, – дайте ему попить. Только немного, а то сдохнет. Пусть доктор посмотрит его.

Один из бородачей – черные очки, черная с проседью борода – приложил ладонь к груди.

– Слушаюсь, эфенди.

Трое приблизились к столу для допросов и, отстегнув от него одного из американцев, увели. При этом тот, с бородой с проседью, бросил на остающегося американца такой взгляд, от которого у того кровь застыла в жилах. Он лучше любых слов говорил: как долго я ждал этого момента, неверный, момента, когда можно будет перерезать тебе горло. Пока нельзя, но ничего, я подожду еще, я терпеливый.

И ты жди.

Это были матерые экстремисты.

Дверь противно лязгнула. Я подошел к столу и сел на то самое место, на котором только что сидел Подольски.

– Страшно? – просто спросил я и утвердительно протянул: – Стра-а-ашно.

– Вы, – Обан пытался держать себя в руках. – Вы понимаете, что вы творите. Мы уничтожим вас.

– Нас? Да вы талибов не смогли уничтожить. Все НАТО обделалось в одном маленьком Афганистане.

Я рванул цепь на себя, его руки вытянулись.

– Ты говоришь с русским, ублюдок, понял? Мы можем нажать на кнопку, и от вашей страны не останется мокрого места, понял, гад?! – Я бросил цепь обратно. – Так что повежливей, пожалуйста. Пока я держу себя в руках.

Обан смотрел на меня, и в глазах его постепенно проявлялся страх. Он постигал новые правила игры – были люди, для которых вся мощь Америки ничего не значила. Их не упрятать в Гуантанамо и не потребовать выдачи по чрезвычайной процедуре. И никакой «Стелс-Хок» не долетит до Сибири.

– Думаешь, тебя кто-то спасет? – я покачал головой. – Знаешь, друг, я только и жду этого. У нас появились новые друзья, ты только что их видел. Мы передали нашим друзьям тридцать ракетных комплексов «Верба». Знаешь, что это такое?

Обан снова с трудом сдержался. Конечно, он знал. «Верба» – носимый универсальный комплекс, может применяться как по наземным, так и по воздушным целям. Он на два поколения превосходит то, что джихадисты получили, например, в Ливии. Тройное наведение – по инфракрасной вспышке, тепловому следу и ультрафиолетовому анализу. Ракету невозможно обмануть ничем, никакими средствами обороны. Если такое попадет в руки джихадистов – будет катастрофа.

– Мы включили твой телефон, – продолжил я. – Там, где наготове, в засаде триста человек. Завтра или послезавтра, когда тебя прилетят освобождать, их тела потом протащат по улицам Багдада, зацепив за фаркоп БТРа. И начнется новая война. Та, которую вам уже не выиграть. Никогда.

Я улыбнулся.

– Добро пожаловать в новый мир, друг. Мир, где Америка больше ничего не значит и все это знают. Ты будешь свидетелем его рождения.

Обан отвел взгляд.

– Вы сумасшедший, – тихо сказал он, – сумасшедший.