Вячеслав Миронов - НЕ МОЯ ВОЙНА

В комнату вошли Вели и Ахмед. Они были разгорячены. Увидели тело Михаила, сняли головные уборы.

— Соболезнуем.

— Спасибо. Нам нужны инструменты и доски для гроба и пирамидки. Найдёте?

— Да. Может, ещё чем помочь?

— Нет.

— Гусейнов думал, что вы убежали. Хотел погоню послать. Нас грозился расстрелять.

— Туточки мы. Со своими покойными. Как бой?

— Отбили мы их. Но потери у нас большие. Как будто снайпера работали.

— Похоже на это. Вот и Михаила тоже, вероятно, снайпер убил.

— Гусейнов хочет вас видеть.

— Некогда нам, ему надо, пусть сам приходит. Пока не похороним сегодня его, не двинемся.

— Так и передать?

— Так и передай. Слово в слово. Поторопитесь с инструментом — пару лопат с киркой надо. Могилу отрыть.

— Скоро будет, — пообещали они и ушли.

Мы принесли воды. Никто никогда не занимался похоронами. Присутствовать присутствовали, а вот так непосредственно… Молитв тоже никто не знал, которые положено читать. Вымыли Михаилу лицо и руки с мылом. Намылили щёки, побрили. Сложили руки на груди, тело уже начало костенеть. Накрыли лицо платком.

Через пару часов пришла наша охрана, ни слова не говоря сложили доски, большие куски фанеры, инструменты: две лопаты штыковые, две «подборки», лом, кирку. Где они всё это взяли мы не стали спрашивать.

Мы с Виктором пошли копать могилу. На конце села было православное кладбище. Война, вандалы не пощадили его. Кресты, пирамидки со звёздочками были повалены. Во многих местах было видно, что опорожнялись прямо на могилы.

Много было свежих могил с православными крестами. Дерево на них даже не успело толком просохнуть.

Мы стали копать в стороне от остальных могил. Поначалу грунт был каменистый, махали ломом и киркой. Потом дело пошло легче. Работали молча, с каким-то ожесточением, вонзая в грунт шанцевый инструмент. Казалось, что силы у нас не кончаются. Злость, обида, страх, стыд за смерть Михаила — всё это смешалось. Когда углубились больше чем на полтора метра, и работали в могиле уже по очереди, пришёл Гусейнов со свитой. Мы не переставая работали, не обращая на него внимания. Он постоял молча и так же молча ушёл.

Могила получилась глубокая, сами того не ожидая, мы отрыли на два с половиной метра. Перекурили и пошли к дому.

Когда пришли, тело уже лежало в гробу, крышка от гроба стояла у входа в дом. Александр и Владимир заканчивали пирамидку.

Аида с заплаканными глазами, постоянно смахивая набегавшую слезу, выводила красной краской на табличке надпись. Виктор молча постоял у неё за спиной, наблюдая за работой, потом добавил:

После даты смерти, напиши "Русский офицер".

Она кивнула. Через полчаса пирамидка была готова. Неровную звёздочку покрасили красной краской.

Посмотрели на часы. Два часа пополудни. Двое суток не спали. Вся жизнь, что была прежде, казалась нереальной, призрачной. Всё теперь разделилось до смерти Домбровского, и после.

БМП по-прежнему стояла у входа. Володя сам сел за управление. Гроб погрузили на нос, сами сели рядом. Медленно тронулись. Аида осталась. Вот и кладбище. Из солдатских плащ-палаток, что валялись в десантном отсеке, выдернули верёвки, связали их, не хватало. Разрезали несколько этих же плащ-палаток, связали. Сняли гроб. Подошли, молча стояли и смотрели на восковое, жёлтое лицо Михаила. Все плакали. Молча, беззвучно. Слёзы капали с носа, с подбородка. Так же молча вытирали их. Никто не смотрел друг на друга. Все мы, каждый из нас виноват в его смерти. Не сговариваясь закурили. Потом закрыли гроб крышкой, заколотили гвоздями и спустили в могилу. Закопали, зарыли могилу. В ногах установили, прикопали памятник-пирамидку. Взяли оружие, Володя сел в БМП.

— Залп! — скомандовал я.

Грянул салют из трёх автоматов и из пушки БМП.

— Залп! Залп!

Небо разорвалось выстрелами. Мы молча стояли. Потом Владимир достал флягу коньяка. Пустили по кругу. По глотку. Немного на свежую могилу. Спи, друг. Виктор достал рабочую карту Михаила, там мы сделали отметку, где похоронен прежний её владелец.

Когда приехали назад, там был накрыт стол, и никого не было. Охрана. Молодцы.

Не присаживаясь, молча налили себе, отдельно в стаканчик, кусок хлеба сверху, не чокаясь выпили.

Пришёл Гусейнов. Один, вся свита и охрана осталась внизу. Было слышно, как они о чём-то громко говорят на своём языке.

— Налей! — сказал он.

Виктор налил ему полстакана коньяку. Он молча выпил.

— Завтра идём в наступление на селение Сапёр. Выезд в семь утра. Будьте в форме. Приготовимся без вас, — сказал он и вышел.