Сергей Соболев - Террорист №1

Пленка бесстрастно зафиксировала следующее.

В 09.10, как следует из показаний таймера, Романцев, который до этого момента стоял неподвижно в центре комнаты, вдруг подошел к сейфу и достал из его чрева пистолет «ПСМ». Уселся в кресло, выдержал небольшую паузу, затем поднес ствол к виску и спустил курок. Пистолет тут же выскользнул из его руки, упав на пол, а сам Романцев, безвольно откинув голову набок, застыл в кресле, лишь чудом не опрокинувшись вместе с ним. Спустя каких пару минут в «кабинет» вошла Лариса Сергеевна, спрятала «ПСМ» в сейф и, прежде чем выйти, малость подправила «самоубийцу», чтобы он ненароком не вывалился из кресла.

В 11.45 она появилась там еще раз. Достала шприц и прочие причиндалы все из того же сейфа, сделала своему пациенту внутривенную инъекцию.

Примерно через двадцать минут Романцев пришел в себя, даже не подозревая, что в его памяти имеется провал и что по неизвестной причине он пытался покончить с собой.

Романцев прошелся несколько раз из угла в угол комнаты, затем вновь плюхнулся в кресло.

— Не понимаю, как такое могло случиться, — сказал он негромко самому себе. — Ну и ну… А если бы пистолет оказался заряженным?

— Вы бы погибли.

— Как вам удалось провернуть все это?

Женщина пожала плечами.

— Пришлось использовать трофейные технологии. Кое-что мы знаем о таких вещах, но не все… Самоубийство — это лишь один из вариантов. Мы сделали вам уже серию необходимых для адаптации инъекций, так что наш эксперимент, в сущности, носил сугубо иллюстративный характер. Скажу правду: если бы не «прививки», вы бы безусловно погибли.

Романцев проглотил застрявший вдруг у него в горле комок.

— А что это за инъекцию вы мне сделали?

— Название препарата вам ни о чем не скажет. Я вколола вам антидот, чтобы вы побыстрее пришли в себя.

— Антидот, насколько я знаю — противоядие. Если вы вкололи мне противоядие, то, следовательно, я был чем-то отравлен.

— В логике вам не отказать. Но беда заключается в том, что формальная логика в нашем случае не годится.

— Вы сказали, что самоубийство, вернее, его инсценировка — это лишь один из вариантов. А что, есть и другие?

— К примеру, острый сердечный приступ… Инсульт. С летальным исходом либо с тяжелейшими последствиями для здоровья… В принципе человека убивать необязательно. Можно лишить его аутентичности, сделав его таким образом абсолютно недееспособным. И все это, заметьте, можно обставить так, как будто в основе случившегося лежат естественные причины…

Романцев опять вскочил с места и принялся мерить шагами комнату. Лариса Сергеевна, обладающая, как он уже смог убедиться, немалой выдержкой, реагировала на все это абсолютно спокойно.

— Не могу пока врубиться, — пробормотал Романцев. — Должны существовать некие технологии, позволяющие транслировать смертельный посыл от исполнителя к жертве…

— Вы недалеки от истины, хотя это и упрощенный подход.

Романцев прилепился лопатками к стенке, словно искал у нее защиту.

— Если поверить вам на слово, то получается, что я кому-то перешел дорожку… И этот «некто», как вы утверждаете, может пришить меня в любой момент?

— Сейчас это сделать гораздо труднее, чем еще несколько суток назад… Учтите, опасность грозит не одному только вам. И это совсем не те люди, не те силы, на которых вы сейчас мысленно грешите.

— То, что вы мне… продемонстрировали, и есть та самая «информация», к восприятию которой я вроде как «не готов»?

— Это лишь малая толика, — то ли обнадежила его, то ли, наоборот, припугнула Лариса Сергеевна. — Даже не цветочки еще… Отдыхайте пока, Алексей Андреевич, набирайтесь сил. Как только я сочту нужным, мы немедленно продолжим наши занятия…

Новый день для Элизабет Колхауэр начался с телефонного звонка. Молодая женщина с трудом разорвала цепкие объятия сна. Прежде чем снять трубку, она механически бросила взгляд на табло электронных часов — времени было всего лишь четверть восьмого.

— Доброе утро, Лиз, — поприветствовал ее знакомый мужской голос. — Кажется, я тебя разбудил?

— Послушай, Чак… Я легла спать в третьем часу ночи. И если выяснится, что ты звонишь мне в такую рань по пустяковому поводу, то ты мне больше не друг.

— У меня к тебе есть важный разговор.

— Ты прекрасно знаешь, где я живу, — окончательно проснувшись, сказала журналистка. — Дай мне только немного времени, чтобы я смогла привести себя в порядок.