Андрей Таманцев - Точка возврата

У Бороды родилась идея по поводу оружия, и вот мы с ним поднимались по мраморной, но крайне запущенной лестнице старинного дома. Долго звонили во все звонки, хаотично разбросанные на наличниках колоссальной двери. Когда-то она могла вести в покои местного банкира или не слишком разорившегося аристократа.

Открыла нам древняя и глухая старуха, вокруг которой вился выводок детишек в возрасте от года до пяти. Борода попытался втолковать что-то бабке, но скоро махнул рукой и повел переговоры с девочкой, которая казалась постарше.

— Дядя Алеша, — объяснял Борода. — Такой большой и одноглазый.

Но девочка поняла его только тогда, когда он показал рукой, что значит одноглазый.

— А, Бармалей! — воскликнула девочка и без страха перед этим страшным персонажем поскакала в глубь исполинского коридора.

Через минуту из своего логова выполз сам Бармалей — одутловатый, большой, с повязкой на глазу, в халате. Морда у него была вполне нормальная, только единственный глаз был обращен куда-то внутрь. Он равнодушно поздоровался и повел нас к себе.

Бармалея звали Алексей Кантолинский, и комната его была смесью склада, музея и лаборатории алхимика. Самодельные полки были уставлены оловянными солдатиками, одетыми в униформы всех времен и народов. Стол был завален горелками, тиглями и еще черт знает чем.

— Леша, что у тебя есть сейчас из оружия? — спросил Борода. — Вот человек может купить.

Бармалей молча развернулся и ушел в чулан. Там он долго гремел, шуршал, видимо вскрывал тайники. Вынес пару дуэльных пистолей без деревянных частей.

— Ты бы еще саблю предложил! — укорил его Борода.

Бармалей, не говоря ни слова, вернулся к своим тайникам и через две минуты вынес шпагу, казацкую шашку и какой-то до ям отчищенный от ржавчины палаш.

— Леша, — Борода объяснял, как школьнику, — покупатель хочет более-менее современное оружие в хорошем состоянии.

Леша криво ухмыльнулся и совершил еще один поход к тайникам. На этот раз на стол легли два «шмайссера», старательно очищенных от ржавчины. Один без магазина, другой с погнутым стволом.

— Леша, они не боеготовы...

— Купи два, сделай один, — лаконично ответил Леша.

— А патроны?

— Если вам не для коллекции, надо говорить прямо, — обиделся Леша и достал прямо из ящика своего стола-лаборатории новенький маузер в деревянной кобуре и коробку патронов.

Тогда Борода спросил прямо:

— Он не в розыске?

— Был, — кратко ответил Бармалей. — При Пилсудском, в двадцатые годы.

Больше ничего подходящего у Леши не нашлось. Он заломил стольник за пистолет и полтинник за патроны, но Борода, торгуясь, как старый цыган, сбил вдвое, и оружие с боекомплектом досталось нам за семьдесят баксов.

От странного оружейника мы двинули на вокзал. Вооружили ребят купленным маузером и добытым в бою «Макаровым», взяли билет для Гриши. На вокзал притащилась и Лариса, увязалась за Артистом. Артист был сдержан, может быть, чрезмерно, но, если бы он дал слабину, боюсь, она бы отдалась ему прямо на перроне.

Вечером сидели у Бороды. Боцман молчал, несмотря на то что Лариса в отсутствие Артиста избрала его объектом своих домогательств. Не повезло ей. Из свежих мужичков при ней остались только женатые. Гриша получил билет и ушел собираться, он утром уезжал. Дед куда-то запропастился. Лариса, потерпев фиаско с Боцманом, обиженно поднялась к себе. Боцман молчал, Борода лелеял больную руку.

Я планировал завтрашний день. Получалось, что дел будет много.

Муха потерял сознание на какую-то долю секунды; упав на кострище, он уже был в сознании. Лунный свет в прореху крыши бросал блики на густую бороду Мухина противника. Чеченец, Волк. Космы на лице и хищный блеск глаз выдавали его. Муха шевельнул рукой, и из рукава скользнул в ладонь нож. Неудобный, плохой стали туристический нож, который можно было считать метательным лишь условно. Волк заметил движение поверженного и спрыгнул с настила на золу, хотел добавить ногой, но не успел. Муха не мог разглядеть, как одет чеченец, и определить, пробьет ли нож обмундирование, поэтому, несмотря на неловкую позицию, метнул его в шею. Волк рухнул на настил, захлебнувшись кровью. На Волке нашелся револьвер и два ножа, хороших, боевых.

Теперь нужно было уходить. Он осторожно выглянул в так и оставшуюся незапертой дверь. Враги окружали колыбу полукольцом, но были еще сравнительно далеко. Увы, та стена колыбы, в которой была прорублена дверь, освещалась луной, так что этот путь отхода был ему заказан. Муха вытащил из рюкзака веревку, привязал узлом к его верхнему клапану. Другой конец веревки он забросил на крышу. Подпрыгнул, ухватился за край дымоходной дыры и перекатился на теневую грань кровли. Вытянул рюкзак, спустил его на землю, спрыгнул сам. Не торопясь, но очень быстро приторочил рюкзак таким образом, чтобы тот закрывал и голову, и всю спину, и часть задницы. Вещмешок, бьющий по ягодицам, — вещь неудобная, но его можно и рукой придержать, а пуля — она и в заднице пуля.