Анатолий Гончар - Афганский компромат

Полчаса отдыха — кому-то много, а кому-то мало. Большинство переодевается или ест, чаще всего одно следует за другим. Кто-то уже мирно посапывает, привалившись к стене, кто-то, еще больше замерзнув, желает как можно скорее начать движение. Сколько людей, столько и желаний.

Михаил шинкует сало, угощает тех, кто поближе. Ефимов заканчивает размешивать сахар и разливает приготовленный кофе по трем кружкам: себе, командиру группы и инструктору, который пытается намазать на булочку замерзший паштет. Федор шелестит оберткой шоколадного батончика, Зудов рассказывает старые, несмешные анекдоты, Горелов пытается зашить дыру на штанине демисезонки, Порфирин, наконец-то дотащившийся до товарищей, перебрехивается со своим командиром группы.

Все как обычно, почти идиллия, и вдруг бух, прямо как гром средь ясного неба:

— Пять минут, и выдвигаемся по местам проведения занятий!

— Через пять минут выходим строиться! — Глухой бас Трясогузкина уносится с налетевшим порывом ветра.

Начинается шевеление. Кто не слышал, все равно понимает, что к чему. Особо ленивые переспрашивают, уточняют. Ответы не очень-то радуют их, но и на одном месте долго не просидишь. Какое-то тепло, привнесенное в организм горячей пищей, скоро развеется под продувающим до мозга костей ветром.

Неугомонный Иван Григорьевич повел группу Антона Васякина влево вверх, к ближайшим вершинам, отвесно поднимавшимся до самого неба.

Ефимов с недоумением посмотрел им вслед и спросил:

— Олег Анатольевич, куда это они? — Он кивнул в сторону спецназовцев, уходивших в снежную даль.

— Иван Григорьевич решил на лавиноопасный участок прогуляться.

— И за каким хреном они туда поперлись?

— Для пущей наглядности, — проговорил Олег Анатольевич и неопределенно пожал плечами.

— Придурки! Надеюсь, мы туда не почешем?

— Смысла нет, — ответил инструктор и закинул за плечи рюкзак. — Мы сейчас вон туда пройдем. — Он взмахом руки указал общее направление движения. — Там и будем заниматься.

— Рюкзаки на себя! — отдал команду Ефимов и выбрался из здания через оконный проем.

Ветер заметно утих, снег окончательно перестал падать.

Занятия проходили довольно весело. Спецназовцы учились вести поиски людей, попавших под лавину, пользоваться лавинными датчиками. Потом они по одному закапывали в снег своих товарищей, спустя некоторое время разыскивали их и вытаскивали из сугробов. Все это не мешало им время от времени бросать взгляды на группу Васякина, упорно поднимающуюся к вершине. Поэтому момент отрыва от вершины снежного пласта не остался незамеченным. Набирая скорость, он понесся вниз.

— Мать вашу! — выругался старший прапорщик, видя, что вектор движения снежного пласта нацелен на группу людей, находившуюся ниже по склону. — Охренеть!

— Лавина! — попытался Горелов докричаться до людей, вдруг оказавшихся в опасной ситуации.

«Добаловались, идиоты, все им игрушки! Наглядности захотели! — вне себя от злости ругался Ефимов. — Сейчас снег завалит ребят, и все, приплыли. Пока добежим!.. Сколько люди, погребенные под лавиной, могут оставаться в живых? Пятнадцать минут максимум! Чаще меньше. Бывают и исключения, но очень редко. Что, пора бежать? А толку? Нам дотуда вовремя не добраться, хоть подохни. Вот черт! Может, нашим еще повезет?»

Наконец-то люди из группы Васякина заметили опасность, грозящую им. Сперва они заметались, но тут же сообразили, развернулись и побежали в обратную сторону. Лавина приближалась, слегка меняя направление.

Ефимову становилось понятно, что большей части группы все же удастся избежать ее объятий. Ему было видно, как отчаянно бегут люди. Вокруг последнего из них весело скакал тот самый беспородный пес, принявший все это за интересную игру. Наконец-то и он заметил грозящую опасность, со всей резвостью скакнул в сторону, но поздно. Именно пес оказался первым, кого накрыла волна снега. Она поглотила его полностью, но уже в следующее мгновение белоснежные брызги взлетели вверх. Пес каким-то чудом сумел вырваться из холодных объятий и рывками начал взбираться по снежным волнам.

В это время лавина настигла бегущих людей. К счастью, она задела только одного из них. Воронин, мчавшийся крайним, оказался затянут под снежную массу. Пару раз его крутануло и откинуло в сторону как соринку, мешавшую снежной стихии продолжать свой путь. Ноги и левую руку бойца зажали тяжелые снежные пласты.

Животный страх на какое-то мгновение полностью завладел всем его существом. Он ощутил свою беспомощность перед грозной стихией, едва не завизжал от ужаса, но вскоре взял себя в руки и попробовал освободиться. Увы, ноги и рука спецназовца оказались впечатаны в снег с такой силой, что Воронин не мог пошевелить даже пальцами.