Евгений СУХОВ - Оборотень

Полковник Беспалый встретил Муллу ласково.

— Если бы ты знал, Заки, как я тебе рад!

Его слова дышали искренностью, и Зайдулла на миг усомнился, а тот ли это человек, с которым он расстался не далее как вчерашним вечером? Казалось, будто они не виделись несколько десятилетий, а Тимофей обращался не к своему подопечному, а к другу-подельнику.

— Садись вот на этот стул. Здесь у меня поприличнее, чем у вас в бараке. Знаешь, я у вас пробыл всего лишь несколько минут, но дощатые нары навели на меня такую тоску, что хоть волком вой. Поэтому я уже давно предпочитаю металлические кровати. Ты потрогай, — показал полковник в угол, где стояла металлическая кровать на низких ножках с высоким изголовьем. — Ты даже представить себе не можешь, какая она мягкая!

Заки, усмехнувшись, подумал, что так же искренне восторгается пятилетний малыш, когда получает новую игрушку.

— Знаешь, — продолжал полковник, — я тебе сочувствую. А ведь было время, когда и я мучился на дощатых нарах! Признаюсь, Мулла, я ведь и сам не сразу привык к такой роскоши, поначалу-то на свою кровать я доски стелил. Вот что значит сила привычки! А потом ничего, понял, что на перине не хуже будет.

Да ты садись, что-то ты совсем оробел! Я ведь тебя не помню таким стеснительным.

Мулла сел на стул, по-хозяйски закинул ногу на ногу.

— Зачем звал, Тимоха? Или, может быть, по прошлому затосковал?

— Это ты в точку. Мулла! Затосковал! Эх, вернуть бы наши беззаботные денечки, когда мы с тобой беспризорничали по Москве-матушке! Да, было время…

Знаешь, Заки, я ведь немного романтик, может быть, поэтому я разыскал на Колыме и Шельму. Думал, посидим вместе, повспоминаем, а ты вот на меня дуешься почему-то. Да и Шельма, видно, зло на меня держит, а ведь я никого не предавал.

Что же ты молчишь, Заки?

С Тимохой всегда было трудно разговаривать, даже самый серьезный диалог он сдабривал едкой иронией.

— А чего ты от меня ожидаешь, Тимоха? По-твоему, я должен похвалить тебя за твои воспоминания? Ты бы уж лучше свой треп для баб поберег.

— Несговорчивый ты, Мулла, а жаль, я ведь с тобой по душам хотел потолковать, как бывало раньше. Ведь ты, кажется, сейчас смотрящий? — жестко спросил Беспалый.

Заки понял, что это был сюрприз, который Тимоха приготовил своему былому корешу. Беспалый хотел показать свое могущество, доказать, что даже в среде паханов для него не существует тайн.

Мулла впервые улыбнулся. Похоже, он недооценивал полковника Беспалого, а может быть, никогда по-настоящему и не знал Тимоху.

— Надеюсь, ты не станешь говорить о том, что для этого я должен был просить твоего разрешения?

— Я вижу, Мулла, ты не разучился кусаться. Впрочем, без этого ты не стал бы тем, кто ты есть сейчас. Я Очень жаль, что паханом стал именно ты. Но, видно, так распорядилась судьба, а если так вышло, то, значит, ты стал частью моей игры. Сам знаешь, по нашим московским понятиям если карты разложены, то партия всегда доигрывается до конца. Если помнишь, я всегда был очень азартный и не любил проигрывать. И конечно же, не захочу проиграть и в этот раз, когда имею на руках все козыри. Я придумал эту партию и хочу, чтобы она продолжалась по правилам, которые я ввел.

— Что же ты намерен делать, Тимоха? Уж не поставишь ли ты всех нас к стенке?

— Мулла, я могу сделать все! — веско заявил Беспалый. — Если завтра зона сгорит синим пламенем, то мне никто за это даже выговора не даст — Тимоха, да есть ли у тебя Бог? — поинтересовался Мулла.

— Разумеется, Заки, мы теперь с тобой не те маленькие безбожники, какими были в дни нашей юности. А этот иконостас тебе ни о чем не говорит? — Беспалый взглядом показал на стену, с которой на вошедших смотрела Богородица с сыном на руках. — Как видишь, я не забываю наших христианских традиций. Так что ты совершаешь намаз, но и я молюсь, когда грешу. А теперь иди, а то я очень не люблю, когда мне сбивают масть!

Через два часа взвод автоматчиков оцепил барак, в котором со своей кодлой поселился Мулла. Капитан Морозов по прозвищу Пингвин в сопровождении трех солдат перешагнул порог. Несмотря на молодость, он уже успел послужить в зонах Заполярья и повидал столько, что рассказывать пришлось бы всю оставшуюся жизнь. Он прекрасно знал, с кем имеет дело, а потому знал, что может получить удар заточкой не только в грудь, но и в спину. Беспалый разрешил ему при первой же угрозе проучить строптивцев горячим свинцом, и капитан Морозов готов был в любую минуту воспользоваться своим правом.