Евгений Сухов - Заповедь Варяга

— Очень надеюсь на это. — Улыбнувшись, дон Гобетти подумал о том, как часто приходится расставаться со сложившимися стереотипами. Всего лишь час назад он считал, что порог его дома перешагнет высоченный монстр с одним желанием — сокрушать все живое. А вместо этого в комнату вошел думающий собеседник, способный не только расположить к себе, но и дать весьма толковый совет.

— Но, насколько мне известно, сейчас он находится в исправительном центре.

— Несколько часов назад его выпустили под залог!

По лицу Гобетти пробежала растерянность:

— Ax, вот оно что.

— Вы не так близоруки, как показалось мне в самом начале. А может быть, вы просто чрезвычайно хитры? — в свою очередь расхохотался Сержант.

Гобетти пришла в голову невеселая мысль, что известный киллер способен рассмеяться даже над остывающим трупом. Брр! Все-таки этот русский — ужасный человек. Дон невольно поежился, подумав о том, как Сержант, производя контрольный выстрел, заглядывает в лицо обреченному. Луиджи сделалось холодно, как будто через распахнутое окно ворвался леденящий ветер и остудил все живое.

Гангстер в раздражении бросил недокуренную сигару. Неожиданные откровения Юрьева высветили многие темные стороны в общении с господином Севастьяновым.

После каждой встречи всегда чувствовалась какая-то недоговоренность. Русский коллега никогда не спешил давать определенного ответа, всегда ссылался на то, что ему следовало бы подумать, и только при следующей встрече говорил по существу дела. Конечно, Гобетти следовало бы догадаться обо всем пораньше.

Теперь вскрывается причина самоуверенности господина Севастьянова — за ним маячила могучая фигура крестного отца русской мафии с его колоссальными финансовыми возможностями.

— Я вас отлично понял, у меня нет никаких оснований, чтобы подвергать ваши слова сомнениям. Но какой ваш интерес во всем этом деле? — спросил Гобетти.

Сержант хищно улыбнулся, показав крупные желтоватые зубы, и объяснил:

— Удовлетворение от того, что господина Игнатова больше не станет… В России его больше знают как Варяга… Это долго объяснять, но у меня к нему имеются личные счеты. Прошу вас помнить, что он очень опасный человек и все недоразумения, которые возникают в вашем бизнесе, не обходятся без его непосредственного участия.

Дон Гобетти теперь прекрасно понимал, почему при встречах доктор Игнатов был столь учтив. Его вежливость была сродни иронии: он знал о Гобетти все, зато тот не мог похвастаться тем же самым. И если бы не появление мистера Юрьева, пролившего свет на это обстоятельство, то он до сих пор продолжал бы пребывать в глуповатом неведении. Впрочем, от господина Игнатова при каждой встрече веяло какой-то смутной опасностью. Угроза сквозила даже в его радушной белозубой улыбке, ощущалась в открытых голубоватых глазах. Чем-то он напоминал акулу — вроде бы красивая и стремительная, но одновременно очень хитрая и коварная. Проглотит с потрохами, даже не поморщившись. Дон Гобетти, наконец разобравшись в собственных ощущениях, негромко полюбопытствовал:

— Что вы еще можете о нем рассказать?

Вопрос был уместен — о противниках нужно знать как можно больше.

Сержант понимающе кивнул и сказал:

— Почти половину своей жизни он провел в заключении. Тюрьмы России — не ваши исправительные учреждения, которые больше напоминают пансионаты. Это — настоящие тюрьмы! Именно там он получил главное свое образование. В русских лагерях и тюрьмах он пользуется огромным авторитетом. Достаточно лишь одного его слова, чтобы поднять восстание заключенных от Урала до Магадана. Это очень волевой человек и сильный вор! Он не промотал мозги даже после того, как вышел на волю… А такое случается со многими. Варяг поменял имя, сумел изменить внешность, стал вести совершенно другой образ жизни. А через несколько лет добился невиданных успехов. Он очень осторожный и умный человек и практически не делает никаких промахов. Но я глубоко убежден, что за ним стоят какие-то очень крупные люди, вращающиеся в очень высоких кругах. Я даже не исключаю, что это какие-то весьма влиятельные политики.

Дон Гобетти поежился.

— Хорошо… Я приму меры, как только он вернется, — неуверенно сказал он.

— Вы правильно меня поняли, дон Гобетти. Но я бы хотел устранить его значительно раньше. Еще до того как он возвратится в Канаду, — живо откликнулся киллер.

— Так в чем же дело? Устраняйте! — с энтузиазмом кивнул дон.