Евгений Сухов - Заповедь Варяга

— Передайте, пожалуйста, Вике, что я ее очень часто вспоминаю.

Возможно, даже чаще, чем следовало бы. Однако что-либо изменить в своей судьбе я бы не захотел… Я слышал, что она выходит замуж?

Небесные глаза Нестеренко на мгновение заслонила серая тучка, и Варяг догадался, что он ненароком коснулся сокровенного.

— Да, это так… Как там сложится, гадать трудно, но я с нетерпением дожидаюсь от дочери внука.

Владислав обратил внимание на то, что прежних сопровождающих уже не было, а их место заняли другие, которые с профессиональным интересом посматривали вокруг, как будто ожидали, что кто-нибудь из прохожих осмелится вырвать чеку из гранаты и швырнуть ее в сторону прогуливающегося академика.

Неожиданно Нестеренко остановился на углу переулка и как-то рассеянно посмотрел на часы.

— А если будет внучка?

— Что ты сказал? — переспросил Нестеренко. У Варяга сложилось впечатление, что академик чем-то сильно озабочен.

— Вы очень расстроитесь, если будет внучка? — повторил вопрос смотрящий.

— Ах, вот ты о чем?… Нет, не очень.

В это время из ювелирного магазина вышел молодой мужчина в сопровождении двух подтянутых парней и направился в сторону новенького сверкающего «Лексуса», припаркованного у обочины.

— Молодой человек, — устремился к нему навстречу Нестеренко, — у вас не найдется для меня двух минут?

— Чего ты хочешь, старик? Денег? — не оборачиваясь, пробурчал франт. — Много вас таких хотят на халяву поживиться. Бабки просто так не даются, они зарабатываются!

— Я об этом слышал не однажды, но у меня разговор несколько иного рода, — не отставал академик.

— Старик, мне сейчас не до пустой болтовни. Приходи ко мне через недельку.

— Очень жаль, думаю, что мне больше не удастся с вами побеседовать, — несколько резковато заметил Нестеренко, после чего подошел к удивленному Варягу и попросил:

— Давай отойдем во-он к той скамеечке, — махнул он рукой.

Бизнесмен уже зашагал дальше, позабыв о встрече с чудаковатым стариком. Весело и энергично жестикулируя, он что-то рассказывал своим спутникам, а те, словно молоденькие жеребчики, реагировали на каждое меткое словечко своего шефа, заливаясь громким заразительным смехом.

Троица не спешила рассаживаться в салоне, некоторое время они оживленно разговаривали, потом один из них, очевидно, водитель, щелкнул пультом, сняв машину с сигнализации, и уверенно сел на водительское кресло.

Здоровяк потянул на себя дверцу, и в это же мгновение раздался мощный взрыв.

Машина как-то нелепо подпрыгнула, а из выбитых окон полыхнуло пламя. Крепыша отшвырнуло метров на десять, и он, обугленный, остался лежать на асфальте в нелепой позе.

— Этот человек причинил моей девочке неприятности, — проговорил Нестеренко, посмотрев на распластанный труп, — больше он этого не сделает.

Именно за него она когда-то собиралась выходить замуж.

Варяг натянуто улыбнулся. Прогремевший взрыв следовало воспринимать как некоторое предупреждение всем тем, кто по собственной глупости или легкомыслию мог не угодить академику. В этом отношении Нестеренко невозможно было понять до конца.

— Кажется, ты сейчас едешь в Питер? — обратился Егор Сергеевич к Варягу вполне обыденным тоном, как будто ничего не произошло.

Варяг в которой раз удивился осведомленности Нестеренко и его умению держать себя.

— Да. А оттуда возвращаюсь в Америку, — нехотя ответил Владислав.

— Держи меня в курсе своих дел. Мне это необходимо, впрочем, точно так же, как и тебе, — Нестеренко посмотрел прямо в глаза своему ученику. — Будь осторожен, мой мальчик.

— Обязательно, Егор Сергеевич. — Нестеренко сделал шаг к Варягу и распахнул объятия:

— А теперь давай попрощаемся, — и он крепко обнял Владислава.

Свою службу в полиции Джек Стейнбек начал пятнадцать лет назад. За огромный рост и мускулистые руки сослуживцы прозвали его Кинг-Конгом. Но жена называла его ласково — «мой маленький Джеки». Стейнбек был американцем ирландского происхождения, и когда он поступил на службу в полицию, его отец, большую часть жизни отработавший на богатого соседа, едва не уронил слезу, говоря: «Ты моя гордость! Америка еще узнает, кто такие господа Стейнбек!»

Поначалу карьера Джека шла на редкость стремительно. Судьба баловала его высоким покровительством и благосклонностью начальства. Глядя на его огромную фигуру — груду тренированного мяса, — мало кто мог удержаться от доброжелательной улыбки. Каждый думал о том, что очень неплохо, что эта махина работает на стороне правосудия, а не наоборот. А когда через шесть лет после окончания академии его назначили начальником городской тюрьмы, Джек посчитал, что это всего лишь очередной шажок в его карьере. Однако прошло долгих девять лет, но в его судьбе не произошло никаких благоприятных перемен. Хотя тюрьма, находившаяся в его ведении, считалась одной из самых образцовых в штате. И даже журналисты отмечали тот факт, что заключенные, отбывшие срок в этом исправительном центре, как правило, редко вновь попадают за решетку.