Евгений Сухов - Заповедь Варяга

— Какая же он все-таки скотина! Какая же он гадина! — размазывала Зина слезы по щекам.

— А ты чего хотела, чтобы тебя как принцессу принимали после всего того, что он о тебе узнал? — съязвил Тархан.

— Ты бы хоть помолчал! И так на душе тошно. — Аркаша лениво поднялся, взял Зину за подбородок и процедил:

— Послушай, шалава, поумерь свой пыл! Сейчас мне не до твоих слез.

А потом, ты случайно не забыла, что ты мой законный трофей до самого утра? Пока нас не утопят, как слепых щенят, я могу делать с тобой все, что мне заблагорассудится!

Зина слегка отодвинулась, в ее глазах отразился страх.

— Ты меня хорошо поняла, детка?

— Да.

— Вот и помалкивай, пока я в дурном настроении. И не приведи тебя господь ляпнуть мне что-нибудь поперек.

Тархан попался в руки Лукьянова по глупости. Накануне он заглянул в один катран, где встретил своего старого партнера по картам — Кузю. Они частенько встречались в заведении Анзора Кивилиди. Как его зовут по-настоящему, никто не знал, но все называли его почему-то Кузя. Разложили карты, перекинулись в «шпилевку». Кузя проиграл пятнадцать тысяч баксов. Договорились встретиться через два часа в одном из дворов на Литейном. Но вместо денег смотрящий получил электрошоком в челюсть. А когда он упал, скрючившись от боли, его запаковали в лучшем виде, бросили в багажник машины, а потом переправили на остров.

В сарае, несмотря на полдень, было темно. Похоже, что еще совсем недавно здесь держали домашних животных, — пахло слежавшимся навозом, какими-то едкими прелыми испарениями и влажной гнилью. Зина восседала на охапке грязного сена, белое платье задралось, виднелась полоска темных трусиков. Заметив заинтересованный взгляд Аркадия, она поджала ноги.

— Ну и дружка ты себе отыскала, хочу тебе сказать, — заговорил Аркаша. — Он всегда такой был?

— Да, — вяло отреагировала Зина.

— А может, у него просто тараканы в башке?

— Не знаю. Может…

— А чего ты вообще можешь знать? Догадываешься, по чьей я здесь милости? — спросил Тархан. Зина промолчала.

— Вот то-то и оно! Мне совершенно ясно, что этот твой псих не собирается оставлять нас в живых. Лишние свидетели ему ни к чему. Только одного не понимаю: зачем ему нужно было ломать эту комедию и запирать нас в сарае?

Может, еще не наигрался? Может, представление какое-нибудь хочет закатить?

— Не торопись, он еще успеет придушить нас, — горько хмыкнула Зина.

— Я вижу, что ты полна оптимизма, — Тархан положил ладонь на колено Зине. — Крошка, а не окажешь ли ты мне ряд интимных услуг? Все равно завтра твое сдобное тело смогут оценить только рыбы.

Зина зло отбросила его ладонь.

— Мне сегодня не до развлечений. Давай лучше подумаем, как нам отсюда выбраться.

— Ты была здесь когда-нибудь?

— Ни разу!

— Жаль. Может быть, и подсказала бы что-нибудь толковое. А то уж очень не хочется умирать без покаяния.

Сарай выглядел на редкость крепким. Созерцая просторное помещение, толстые стены из могучих сосновых бревен, Тархан отчетливо понимал, что выбраться отсюда нет никакой возможности.

— Крепко сколочен, зараза! Такой домина еще лет триста простоит, — сделал он невеселое заключение.

— Ты так думаешь? — спросила Зина, готовая разрыдаться.

Тархан постучал кулаком по стене. Толстые бревна отозвались глухим негромким гудением.

— Даже не знаю, как тебя успокоить. Киска, такие стены способны выдержать даже взрыв атомной бомбы. Отсюда нет никакой возможности выскочить даже мышкой-норушкой.

За стеной слышались голоса. На фоне сдержанных смешков выделялся гортанный хохот Валерия Валентиновича, — точь-в-точь первый бас в многоголосом хоре. Очевидно, его неистощимый ум придумал какую-то очередную хохму, и окружающие сдержанно, пряча животный ужас, смеялись над выдумкой хозяина.

Веселье у стен сарая продолжалось недолго, кто-то сдавленно хрюкнул, подавившись собственным смехом, а вскоре компания переместилась в центр острова, где и успокоилась.

Зина сидела в углу, обхватив колени руками. Короткое платье подчеркивало рельеф упругих бедер, подбородок слегка подрагивал. Жизнь кончилась. Было тихо, только порой порывистый ветер шумел над крышей, похрустывал под чьей-то поступью мелкий галечник. Тархан поднялся и с размаху пнул дверь:

— Эй, откройте!

Хруст галечника прекратился, а потом чей-то злой голос, в котором явственно ощущались нотки злорадства над чужой незавидной судьбой, философски изрек: