Александр Тамоников: Дьявольский котёл

Нестеренко еще стрелял, привалившись к мертвым телам. Руки его дрожали, в голове призывно гудел набат. Автомат замолчал, кончились патроны. Надо было подниматься и работать прикладом. Все нормально, еще есть шанс.

Капитан схватился за край окопа, начал вставать. Укропы уже бежали к нему по траншее. Первый из них передергивал затвор.

Тут вдруг сверху посыпалась земля, и кто-то рухнул в траншею перед ним. Автомат уплыл из рук Олега. На какой-то миг мелькнули до боли знакомые глаза. Сокрушительный удар обрушился на голову Нестеренко. Он поплыл по волнам, тщась вспомнить, кому же принадлежат эти глаза.

Нет, его пока не убили, куда-то волокли, отвешивая тумаки. Он очнулся среди бетонных стен, лежал на земляном полу, распластанный, распятый. Ноги были свободны, а на раскинутых руках кто-то стоял, и запястья ныли жгучей болью.

«Западный блокпост», – возникла подсказка в мутной голове.

Капитан начал изворачиваться, и ему стало еще больнее. Над головой кто-то заржал. Зрение Нестеренко восстанавливалось. Он увидел, что над ним завис «простой» украинский солдат не самой слабой комплекции. Он отдавливал пленнику запястья и на всякий случай держал его на прицеле.

Олег приподнял голову, всмотрелся. Рядом стонал Радченко, раненый в ногу. От «модельной» внешности парня ничего не осталось. Его лицо было в хлам разбито, из изувеченной губы вытекала кровь. Он лежал на боку, зажимая рану на бедре. Штанина пропиталась кровью. Снаружи раздавались голоса. Там перекликались люди. Они говорили на державной мове, будь она неладна.

– Коля, ты как? – выдавил из себя Олег.

– Хреново, командир, – прохрипел Радченко. – Но мы нормально повоевали, да?

– А толку? – прозвенел над ухом Нестеренко надтреснутый женский голос. – Только вы вдвоем и остались. Пройдет десять минут, через блокпост двинутся наши войска, и вам, ватникам, наступит конец.

Над Олегом склонилась женщина в пропыленном камуфляже. Она сняла головной убор, и черные волосы, которые стоило бы помыть, рассыпались по плечам. У нее было правильное, но сухое и бледное лицо, тонкий нос, узкая полоска плотно сжатых губ.

Нестеренко узнал эти пытливые холодные глаза, обладающие даром трансформации, да и голос тоже. Он дернулся, чтобы вырвать руку и схватить эту особу за горло, но запястья свело дикой болью. Хохотнул здоровенный боец. Женщина надменно усмехнулась.

– Не всех вас убили. Радуйтесь, падлы!.. – просипел Нестеренко.

– Ну да, нас семеро осталось, – проговорила женщина. – Согласна, капитан, вы неплохо воевали, но Бог ведь все видит, верно?

– О каком Боге ты говоришь, сука? Ты убивала гражданских, которые ни в чем не виноваты, наводила артиллерию на мирные объекты.

– Ну да, я специалист весьма широкого профиля. – Женщина засмеялась и спросила: – А что не так, капитан? Ты мне совести хочешь накапать?

– Командир, это что за красавица тут говорит? – подал слабый голос Радченко. – Ты ее знаешь?

– Заткнись, ублюдок, когда я с твоим командиром разговариваю. Хотя я даже не знаю, чего ради ты тут лежишь. – Она свела нещипаные брови, выхватила из кобуры ПМ, передернула затвор и выстрелила Радченко в голову.

Нестеренко заскрежетал зубами. Вены на его руках вздулись от нечеловеческого напряга.

– Чтобы не мешался со своими остротами. – Женщина криво усмехнулась, хотела убрать пистолет обратно в кобуру, но передумала и сказала. – Так что, капитан, ты следующий?

– Да пошла ты, сука!.. Ты кто вообще такая?

– А ты ему скалкой между глаз, Ольга, – проговорил здоровенный боец и усмехнулся.

– Осипчук, заткни пасть! – Женщина поморщилась. – Я думала, капитан Нестеренко, что мы с тобой никогда уже не встретимся, как две параллельные прямые. – Она скабрезно оскалилась. – Но судьба нас опять свела. Ты снова встал на моем пути. Хорошо, представлюсь. Гетманская Ольга Александровна, бывший врач-невролог в городе Ивано-Франковск, старший сержант разведывательного взвода батальона ОУН, самостоятельного подразделения, действующего во взаимодействии с министерством обороны. Временно была приписана к диверсионно-разведывательной группе капитана Верницкого. На добровольной, разумеется, основе. Падлы, как же я ненавижу вас, сволочей москальских! – Женщина сжала кулак, нагнулась и ударила Олега в челюсть.

В хрупком на вид кулачке обнаружилась немалая сила. Скула пленника заныла.

– А особенно тебя ненавижу, капитан Нестеренко. – Ольга нависла над ним, ее лицо сводила судорога, эмоции уже не сдерживались. – Из-за таких, как ты, я потеряла брата. Он погиб, освобождая от ваших мразей город Краматорск. Из-за таких, как ты, я потеряла мужа, офицера боевого крыла «Правого сектора». Его убили в ноябре, в разгар так называемого перемирия, во время артобстрела под Ильичевкой. Из-за тебя погибли хорошие ребята в Карпухино, моя подруга Жанна, командир группы Верницкий. Ты, наверное, догадался, что я не стала переходить линию фронта, добыла гражданскую одежду и пробралась в Любавино, где корректировала огонь нашей артиллерии. Уничтожить твою гребаную часть, капитан, было для меня делом чести. Я уже навела о тебе справки, знала, кто ты такой. Но тебе удалось выкрутиться, вывести своих боевиков и технику. Я целые сутки сидела в Кротово у надежных людей, потом пришла в Новокольское к полковнику Сирко, а затем – в батальон «Висла», чтобы воевать плечом к плечу со своими соратниками.