Андрей Воронин - НАПЕРЕГОНКИ СО СМЕРТЬЮ

Банда еле удержался, чтобы в кровь не изметелить эти тупорылые морды.

- Анушидзе! - позвал Бондарович командира второго отделения, шустрого расторопного грузина, на которого всегда можно было положиться.

- Я!

- Грушевскому прибинтовать руку к телу, самого связать и положить на лежак до прибытия на смену третьего взвода. Старшего сержанта Савельева разоружить, забрать ремни, шнурки и посадить под замок в каптерке. Назначить караул по его охране. С этих гусей, - Банда кивнул на четверых "держателей", - глаз не спускать. Оружие пока забрать, выдать только в случае нападения "духов".

Он посмотрел на девушку, сидящую на земле за ящиками, сжавшуюся в комок и тихо плакавшую от боли, страха и унижения.

- Ей дашь пока бушлат прикрыться - и к нам, в наше укрытие. Платье ее должно быть зашито - и старательно зашито! - силами этих придурков, - он снова кивнул на четверку, - через пятнадцать минут. Вопросы?

- Никак нет!

Старлей постоял еще несколько минут, вглядываясь в лица своих притихших бойцов. Ребята не могли выдержать его взгляда и поочередно опускали глаза, натыкаясь на холодный и презрительный блеск в зрачках своего командира.

- Придурки! Скоты вы, вашу мать! Что ли у кого ни мозгов, ни совести нету? Никому противно не стало? Бабу - всем взводом! Гиганты сопливые…

Тьфу! - он с горечью сплюнул себе под ноги. - Глаза б мои вас не видели!..

Резко повернувшись, он вышел на солнце и жадно закурил, стараясь хоть немного успокоиться.

Да, хлопцы, конечно же, устали. Хлебнули всего-всего. Тот же Груша или тот же Савелий два года, от звонка до звонка, прослужили в Афгане. Савельев награжден орденом Красной Звезды, медалью "За отвагу". Два ранения, одно из них из разряда тяжелых. И Грушевский свою "За отвагу" надраил уже, чтобы на дембельский китель повесить…

Да, много хороших ребят, их друзей, отправилось уже на родину в "черных тюльпанах", кто подстреленный в патрулях на улицах Кабула, кто взорвавшийся на мине, ловко замаскированной в легкой мелкой пыли горных дорог, кто сгоревший заживо на глазах товарищей в пылающих бэтээрах…

Да, всем им надоело все это до чертей зеленых.

И психика у них у всех уже сдвинутая, и нервы никудышные, и ненависти к проклятым "духам" хоть отбавляй…

Но так подло насиловать девку!.. За что?! Она-то в чем виновата?..

И главное - что дальше-то делать?

В соседнем полку, поговаривают, был такой случай: оттрахали бабу из кишлака всем взводом, а потом добили и похоронили, чтобы афганцы про то никогда не прознали… Но это ведь только поговаривают, а как там на самом деле было - один Аллах знает. Может, его парни тоже от главного свидетеля подобным же образом избавиться хотели?

Во двор вывели афганку. Платье на ней уже было в порядке, сама она немного успокоилась, и только ее красные заплаканные глаза выдавали то, что с ней только что приключилось.

Здесь, во дворе, на свету Банда рассмотрел, что она была уже далеко не девушкой - на вид ей можно было дать даже лет тридцать пять. Это обстоятельство почему-то немного успокоило старшего лейтенанта.

Он отвел ее к себе и усадил за стол, где взводные все еще резались в свою бесконечную "тысячу".

- А елки-палки! Сашка, это что за явление? - даже привстал от удивления Востряков, командир первого взвода, бойцы которого и натворили, кстати, все эти страсти.

- Твои орлы постарались - трынды им, видишь ли, сильно захотелось. Изнасиловали ее всем взводом.

- Ты что, правда, что ли?

- Я там Грушу немного покалечил. И Савельев под арестом. Сдам, на хрен, в прокуратуру, пусть получат свое под завязку, кони страшные. - Бондарович уже почти успокоился, и своей категоричностью и напускной жестокостью сам себе пытался добавить решительности.

- А е-мое!..

В помещении повисла тяжелая гнетущая тишина. Каждый из офицеров хорошо понимал, в какую паршивую историю они все теперь влипли.

От военных следователей хорошего не жди. Затаскают на допросы, на снятие показаний. Затребуют кучу справок, документов, рапортов. Вынесут какое-нибудь частное определение о неполном служебном соответствии и разгильдяйстве, которые проявились в недостаточном контроле над вверенным подразделением…

С другой стороны, "духи", если прознают про этот случай, взлютуются. Кишлак сразу же перестанет быть "замиренным". Сами "хадовцы", союзнички, так сказать, в злейших врагов превратятся.

Блокпост этот самым проклятым местом станет - ни одного дня покоя не будет.

Опять же - за дела такие от начальства благодарности не жди. Мало того, что органы затрахают, так все поощрения, представления, отпуска - все медным тазом для них накроется…