Дмитрий Быков - Гражданин Поэт. 31 номер художественной самодеятельности

Страна, где может о романсе
Вещать верховный полицай, —
Она, конечно, как бы в трансе,
Но ты ее не порицай.

У нас такие расстоянья,
Что правом нас не удержать.
Тут два дежурных состоянья:
Романсы петь – иль всех сажать.

С повадкой гордого джедая
Он мог бы гнобить отчий край,
Дела всечасно возбуждая…
Не возбуждай! Не возбуждай!

Пока верховные альянсы
Гребут последнее бабло —
Ей-Богу, лучше петь романсы
О том, что раньше все было́.

Бессонница. Премьер. Тугие телеса.
Он в море погрузил себя до середины
И, вдохновляемый «Россиею Единой»,
С отчищенным горшком оттуда поднялся.
Проблема выбора решительно снята,
Сдала позиции компания медвежья.
Покуда наш Ахилл плывет вдоль побережья,
Оставленной страной рулит его пята.

Когда-то древний грек, кляня свою судьбу,
Оставил амфору на этом диком бреге.
Должно быть, там письмо российскому коллеге —
Такому же, как он, галерному рабу.
Четыре слова там: «Братан, беги с галер!» —
Но древней мудрости не внял российский лидер.
Когда бы хоть на миг Гомер его увидел —
Вторично бы ослеп восторженный Гомер.

Что к этой амфоре, Отечество, скажи,
Ты так цепляешься, почти до глаз горящих?
Подумать, амфора! Когда бы не ныряльщик —
Что Фанагорья вам, российские мужи!
Но если он достал горшок с морского дна,
Он нам достанет нефть, и мундиаль, и саммит,
А за двенадцать лет он всех нас так достанет,
Что Фанагория укроет нас одна.

Торжественно воздев таинственный сосуд,
Он лезет из воды – ходячий гимн здоровью, —
И члены партии, витийствуя, сосут
И с громким чавканьем нисходят к поголовью.

На землю капли падали.
Сквозь дождь белел с трудом,
Щетинясь баррикадами,
Московский Белый дом.
Сейчас, конечно, совестно,
Но двадцать лет назад

Мы думали, что вскорости
Здесь будет город-сад.
Мы думали тогда ведь,
Наивные шуты,
Что если нас не давят,
То мы уже круты,
Нам выдана свобода,
Совок не воскресят —
Через четыре года
Здесь будет город-сад.

Потом не стало бабок,
Порядок обветшал,
Страна упала набок
И треснула по швам,
Затлела по окраинам
И двинулась на слом
Отравленным, ославленным,
Оплавленным куском.
Но мы – не та порода,
Чтоб нас пугал распад.
Через четыре года
Здесь будет город-сад!

Потом герои запили,
Простились со стыдом,
Потом разбили залпами
Тот самый Белый дом,
По дури ли, по злобе ли
Взъярились дети гор —
Мы стольких там угробили,
Что страшно до сих пор.
Но тучи в час восхода
Плотней всего висят.
Через четыре года
Здесь будет город-сад!

Потом у олигархии
Случился передел,
Ведущие загавкали,
Борис недоглядел.
Смотрители клоповника
Отправили в полет
Тихоню-подполковника
Из питерских болот,
И вот толпа народа
Лобзает новый зад:
Через четыре года
Здесь будет город-сад!

Фронтов незримых воин,
Наряженный в царя!
Я многое усвоил
Тебе благодаря.
Я вызубрил как надо,
Без ложного стыда:
Ни города, ни сада
Не будет никогда.
Мечтать тяжеловато
О веке золотом.
И сад тут был когда-то,
И город был потом.
Пришла иная мода,
Прогнозы тут просты:
Через четыре года
Здесь будешь только ты.