Александр Иванов - Плоды вдохновения

Былое нельзя воротить
ни ученым, ни неучам,
У каждой эпохи
поэты и барды свои.
А все-таки жаль,
что нельзя с Александром Сергеевичем
По поводу прав
заскочить объясниться в ГАИ.
Всяк сам по себе,
даже если возьмемся мы за руки,
Насмешница-жизнь,
обещанья зачем раздаешь?
А все-таки жаль,
что поэты уходят в прозаики,
Роман не стихи,
под гитару его не споешь…
По-прежнему есть кавалеры,
и дамы их – грации,
Дуэли смешны,
да и лучше писать, чем стрелять,
А все-таки жаль,
что теперь у нас в организации
Перчатки (где взять их?)
не принято как-то бросать.
Чудес не бывает,
встаю, выхожу я на улицу,
Глаза протираю,
гляжу, у Никитских ворот
Извозчиков нету.
Один Булат Шалвович прогуливается,
Ах, нынче, увы,
ничего уж не произойдет…

Мой папа, молодой, голодный,
В то время был в расцвете сил.
Он был счастливый и свободный
И в Летний сад гулять ходил.

Он шел, не зная, не гадая,
Что в том – судьба его была.
Голодная и молодая,
Ему навстречу мама шла.

Под ветром резким и холодным
Буквально на исходе дня
Всегда влюбленным и голодным
Они задумали меня.

Теперь я неизменно чуток
К тем, кто имеет интерес
Отведать на пустой желудок
Моих классических словес.

Хожу-брожу, нахмурена,
моя ли в том вина?
В душе моей накурено,
посуда не сдана…

Леса души запущены,
не слышно пенья птиц,
консервы недокушаны,
скорлупка от яиц.

Знать, кто-то шел-похаживал
и выбросил спеша
окурок непогашенный…
горит теперь душа.

Средь мятого кустарника
одна сижу с тоской.
Пришлите мне пожарника
с резиновой кишкой!

Признаться ведь не хочется,
ты, скажут, не смеши:
а так нужна уборщица
мне лично – для души!

Кабы мне теперь
Да в деревне жить,
Да не стал бы я
Ни о чем тужить.

Кабы мне теперь
Да залечь на печь,
Да не стал бы я
Все куда-то бечь.

Да отменный век
Был бы мне сужден.
Жил бы я тогда,
Не считая ден.

Кружева-слова
Сам собой плелись,
А густые щи
Сами в рот лились.

Я б гулять ходил
Только в огород,
Репа, хрен да лук –
Прыг! – да прямо в рот!

Глядь-поглядь оттоль,
А оттоль досель –
Молоко-река,
Берега-кисель!

А по вечерам
Опосля кина
Все б ходили зреть
Да на Тряпкина…

Мне все ласкает взор – стрекозки и жучки,
Букашки с рожками, козявки, червячки,
Сошлись в душе моей комарики и мошки,
Живут во мне своей интимной жизнью блошки…

Вот резво выбежал
из щелки таракан,
Он лапками сучит, смешны его усишки.
Он среди всех один как грозный великан,
Тот, о котором я прочла в какой-то книжке.

Вот розовенький весь змеится червячок,
На изумрудной ветке тонко пикнет птичка,
Тюк – нету червячка. Казалось, пустячок,
А все имеет смысл. Все тонко, поэтично!

Все, все мне нравится! Все радует до слез.
Листочек съела тля, листочек бедный чахнет…
Солидный муравей пыхтит как паровоз…
Серьезный черный жук залез (пардон!) в навоз,
Я не люблю навоз – он очень дурно пахнет…

Коровка божья спит на птичьем гуане,
Две точки черные как кляксы на спине…
Вся гамма чувств во мне – боль, радость, укоризна…
Нет, что ни говори, вполне подвластны мне
Все тайны сюсюреализма…

Ной
Был, бесспорно,
Человеком стоящим,
Нигде и никогда не унывающим
И спасшим жизнь всем лающим и воющим,
Кусающим, ползущим и летающим,
Короче говоря, млекопитающим
И прочим тварям всем, в беде не ноющим.
Вы спросите:
Зачем все это сказано,
Давным-давно известное? Не эхо ли
Оно того, что все друг с другом связано,
Ведь в огороде бузина обязана
Цвести, а к дядьке в Киеве приехали
Племянники, мечтающие пламенно
Горилке дань воздать тмутаракаменно!