Олег Григорьев: Разные стихи

Купил я капусту и свеклу,
Стою на кухне, варю щи.
Раздался звон, посыпались стекла,
В дом ввалились товарищи.
Притащили девицу пьяную,
Она орет как помешанная.
В кастрюлю я зелень пряную Б
росаю, и ложкой помешиваю.
Джинсы стащили ловко,
Крик ее храпом стал.
Аккуратно шумовкой
Я мутную пену снял.
Сижу и тихо из миски
Ложкой хлебаю щи.
А рядом девицу тискают
Бурно товарищи.
24.09.84

Вышел на Невский из кабака,
На окне мальчишка лохматый
Показал мне три языка,
Потом четвертый, потом пятый…
Рядом из люка какую-то грязь
Рабочий вываливал длинным совком.
В этой куче я чуть не увяз;
Бросил в мальчишку грязи ком.
Постовой покинул свой пост,
Говорит мне: «Следуй за мной!»
(Так в пятой главе сказал Христос)
И повел меня за собой.
Толкнул в подвал вытрезвителя,
А там уже нету мест.
Посадил на стул усмирительный
— Таков на сегодня мой крест.
Ночью, часм к трем,
Тихо домой вернулся.
Уснул я с кошкой вдвоем
Утром один проснулся…
Сижу у окна истуканом
Голова лежит на ладони;
Пусто в граненом стакане,
Кто-то за стенкой стонет…

Пришли какие-то люди,
Таких никогда я не видел:
Один с головою на блюде
(Тот видно кого-то обидел).
Другой с тесаком на макушке,
А этот — с язвами на руках.
На стол поставили кружки,
Блюдо с башкой — (просто страх).
Из кухни принес колбасы я,
Дал им домашние тапки,
(Ведь люди пришли босые,
Одетые в рваные тряпки).
Выпили молча, без закуса. —
Траур у них, видать
Схватил девицу я за косу,
И попросил сплясать.
И стала плясать девица,
И скидывать с тела тряпье…
А все же знакомые лица…
И где-то встречал я ее.
Но где? Но когда? — не припомню,
Только уж было такое:
Пьянка в комнате темной,
И голова покойника.
Гости с рубцами и язвами,
Особенно этот сивый,
С язвами безобразными.
Не красавец, однако, красивый.
— Иван! — кивнула девица блюду.
Иван вдруг открыл глаза.
— Давай предадимся блуду!
И запрыгала, как коза.
Скинула тряпки последние,
Стала совсем гола.
Седой вынул нож из темени
Воткнул в середину стола.
Второй почесался в затылке,
И руки простер к окну.
Появились еще три бутылки,
Я сразу припрятал одну.
На колени мне села девица
Худоват оказался зад.
Недовольный Иван косится.
Покосился, — закрыл глаза.
Седой опрокинул кружку;
Потом они в угол легли.
Я дал им диван-раскладушку,
Но они им пренебрегли.
Тогда я спросил у девицы,
Раздвинув ножки дивана:
— Скажи мне, что это за лица?
— Да просто два шарлатана!
— А как заовут тебя?
— Ира.
— Вот и жену мою так.
Прости, что простыня не стирана
Теперь уж я холостяк.
Прижались мы тесно друг к другу,
И я погрузился в сон; Страшный сон.
Я вскочил с испугу,
Отключил будильника звон.
На диване от тела впадина
А от гостей — ни следа.
Приложился к бутылке краденой
Там лишь уксусная кислота.

Я в комнату к другу шагнул
И двери захлопнул тяжко.
Увидев меня, он икнул
И выронил на пол чашку.
Брошенная на тахту
Моя тут невеста лежала,
С ватным кляпом во рту.
Лежала и еле душала.
Я развязал ей руки,
Вынул кляп изо рта.
Не издавая не звука
Трусы натянула та.
Надела колготки и платье,
Туфли, шапку, пальто,
И вышла, спиною пятясь,
Ни хлопнув и дверью притом.
Ну что же — прощай, подруга!
Вот так — навсегда, прощай.
Тронул плечо я друга:
— Ну что же, давай пить чай.

А меня уж везли зарывать.
Ну что же, в почву, так в почву,
Шла за гробом печальная мать,
Я всегда настроенье ей порчу.
А жена с моим другом под ручку,
Как на свадьбу шла улыбаясь.
Ненавижу я эту сучку!
Сказал бы, да мать стесняюсь.
Умер, так лежи спокойно,
Как подобает покойнику.

Принимал я больных в кабинете,
Поздно ложился, вставал рано.
Пациенты при ярком свете
Раскрывали свои мне раны.
Однажды приходит девица
— Доктор, я в душу ранена!
Говорит и на стол ложится
В зимнее утро раннее.
Груди я вскрыл ей скальпелем,
Чтобы душу достать,
Вдруг вскочила на плиты каменные
И стала больная плясать.
— Вот так душа человеческая!
Просто прозрачный ребенок.
Будто божок древнегреческий Б
ез трусов и пеленок.
— Все, я поправилась, доктор!
Пытка была хуже ада.
А душу возьмите на опыты.
Не болит и не надо.
Так девица сказала,
Оделась и удалилась.
Душа ее затрепетала,
И в руке моей растворилась.