Александр Каневский: Мои эстрадости

Сегодня концертные организации, число которых резко сократилось, не занимаются созданием репертуара для эстрады: актёры предоставлены самим себе, вынуждены выуживать анекдоты из Интернета и сами сочиняют для себя монологи, сценки, куплеты… Сочиняют и те, кто могут, и те, кому это противопоказано.

Вот почему, мне кажется, выход данного сборника может помочь многим актёрам воспользоваться этими произведениями или подтолкнуть их на создание новых. А читателям, не согласным с уровнем многих нынешних эстрадных представлений, покажет, что на эстраде могут быть не только пучки реприз и анекдотов, но и своя литература, с «концентрированной» драматургией, с юмором и печалью, с философией и подтекстом.

С надеждой на это, я открываю обложку и пригашаю вас с свою книжку.

Человек потерял запятую, стал бояться сложных предложений, искал фразы попроще. За несложными фразами пришли несложные мысли.

Потом он потерял знак восклицательный и начал говорить тихо, ровно, с одной интонацией. Его уже ничто не радовало и не возмущало, он ко всему относился без эмоций.

Затем он потерял знак вопросительный и перестал задавать вопросы, никакие события не вызывали его любопытства, где бы они не происходили: в космосе, на земле или даже в своей квартире.

Ещё через пару лет он потерял двоеточие и перестал объяснять свои поступки.

К концу жизни у него остались только кавычки. Он не высказывал ни одной собственной мысли, всё время кого-нибудь цитировал. Так он совсем разучился мыслить и дошел до точки.

Берегите знаки препинания.

Поужинали, посмотрели телевизор, попили чаю. Гостья не уходила. Сидели молча.

– Хотите анекдот? – предложила дочь и стала рассказывать. – Жил человек, имел дом, жену и детей. Надоело ему на Земле, захотелось в космос. Он построил за домом ракету, влез в неё, поджёг пороховой заряд. Ракета взлетела и упала. Человек потерял сознание. Очнувшись, он решил, что это уже другая планета. Встал, огляделся. Увидел дом, очень похожий на тот, который он оставил на Земле. Из дома вышла женщина, очень похожая на его жену, выбежали дети, похожие на его детей. Ему предложили войти, перевязали ушибы.

Он остался в этой семье, в этом доме и прожил до старости. Всё было бы хорошо, но до конца дней своих он тосковал по той женщине, которую оставил на Земле…

Посмеялись. Потом снова помолчали.

«Этот анекдот про меня, – думал хозяин. – Я всё ещё тоскую по другой женщине».

«Этот анекдот про меня, – думала его жена. – Я живу с ним, но знаю, что он тоскует по другой».

«Это про меня, – думала гостья. – Я всё ещё жду что он вернётся».

Стали прощаться.

– В следующую субботу мы тебя опять ждём, – предупредила гостью хозяйка. – Придёшь? – спросила она с тайной надеждой, что та вдруг ответит отказом.

– Спасибо, приду, – ответила гостья, презирая себя за безволие.

Мужчина молчал.

Дверь хлопнула.

– Ушла, – виновато проговорила жена. И робко предложила: – Пойдём спать?

– Пойдём, – покорно согласился он.

Он был юн и безрассуден. Она – молода и прекрасна. В нём кипела кровь. Она мечтала о принце. Он увидел её. Она увидела его.

И пришла любовь.

Целый год они были счастливы. Вместе ели, вместе спали, вместе по утрам плавали в реке. Они не верили в Бога, но тайком молили его продлить это счастье до конца их жизни.

Но однажды он обидел её. Она в ответ обидела его. Он хлопнул дверью. Она, вслед ему, разбила об эту дверь тарелку.

И пришла ненависть.

Она написала жалобу в его дирекцию. Он оскорбил её прилюдно. Она вывезла из квартиры свои вещи. Он повесил объявление о продаже квартиры. Она назло ему вышла замуж. Он назло ей женился.

Они вили новые гнёзда, растили детей, устраивали семейные вечеринки, ездили за границу, имели любовников и любовниц, благоустраивали свои дачи, оздоравливали там внуков…

И пришла старость.

Она страдала от ревматизма. Он сдавал анализы. Она возмущалась маленькой пенсией. Он писал жалобы на соседей. Она осуждала молодое поколение. Он протестовал против рока. И только во время мучительных бессонниц, оба вспоминали то единственное, что явилось оправданием их прихода на эту Землю – вспоминали свою Любовь. И вспыхивал румянец на увядших щеках, и синхронно стучали их сердца, и тянулись руки друг к другу…

Но все это уже в разных постелях, в разных городах, в разных жизнях.