Анастасия Акулова - Танец безликих

От такого заявления я неприлично открыла рот. Вот теперь действительно стало страшно. Считывание воспоминаний — процедура, проходящая с пыточной болью для того, у кого считывают. Чаще всего человек просто умирает, причём медленно и мучительно. Среди магов этот метод давно запрещён, и применяется только к самым-самым отмороженным преступникам.

— Какая замечательная складывается картина — ты ещё и садист. Милорд, я преклоняюсь перед вашей неповторимой фантазией — такую оригинальную и болезненную смерть можете придумать только вы. — За язвительностью я старалась скрыть охватившую меня панику. Этот ведь и правда, может…

— Для вас стараюсь, миледи. У вас просто поразительное умение вызывать в человеке желание прикончить вас с особой жестокостью. — Вот таким обнадёживающим ответом меня удостоили. — Стража! — В комнату слажено зашли двое мужчин, — Проводите эту… девушку в гарем. Она теперь служанка. Пусть ей дадут как можно больше работы, чтобы не спала больше пяти часов в сутки. Исполнять.

Те двое так же слаженно двинулись в мою сторону. И единственное, на что оказалась способна охваченная бессильным гневом я, так это тихо прошептать, многообещающе глядя в чёрные глаза собеседника:

— Мне не сложно сменить образ, я привыкла. А вот как бы тебе, Кристофер, не пришлось бы пожалеть о твоём же решении.

Наверное, я смотрюсь глупо. Картина маслом: всклоченная немытая служанка в жутком рванье, как ободранная кошка, нарочито задирает нос и шагает с поступью королевы. Самой смешно. Однако за всю мою жизнь высокомерие стало бронёй, не допускающей чужого влияния на меня, мои мысли, душу, стремления и настроение. Особенно когда вступаешь в новый коллектив — там не знаешь, что и от кого ждать, можно лишь догадываться. И, несмотря на то, что мирно завтракающие наложницы и фаворитки даже не заметили меня и ещё нескольких служанок со мной, я не могла расслабиться ни на секунду. Впрочем, надо признать, здесь красиво: всюду приятное сочетание цветов и причудливых орнаментов, вместе создающих какую-то особую, непередаваемую атмосферу. К слову, в воздухе витали божественные благовония, коими я тоже не могла не восхититься. Однако толстые стены и кованные железные двери давили на меня, словно непосильное бремя. Скоро обзаведусь клаустрофобией.

— Хелен! Ну что, выпустили? — Раздался совсем рядом чей-то оживлённый возглас, выдернув меня из размышлений.

Чуть вздрогнув от неожиданности, обернулась, видя перед собой улыбающееся личико цветущей Аэлин.

— Как видишь, — пожала плечами я, исподволь дружелюбно улыбнувшись.

— О, так ты служанка? — Она внимательно оглядела меня, чуть поморщившись, — Впрочем, не важно. Ты…

— Ты кто такая?! — Бесцеремонно перебил её визгливый голос.

Обернувшись, увидела перед собой ту блондинку, что была вчера ночью в комнате Кристофера. Надо же, её что-то не устраивает… Как будто я во всём этом виновата! Моя б воля, так ноги б моей не было в этом замке.

— Перед тобой отчитываться? — Слегка изогнула бровь. Терпеть не могу наглых. Кроме себя любимой, конечно.

— Впрочем, я итак поняла, — улыбнулась девушка, откинув назад красивые белокурые волосы. Позади неё стала стремительно собираться стайка любопытных, — От тебя за версту воняет. Что, ты настолько ему не понравилась ночью, что тебя даже в наложницы не пожаловали?

— Если бы хоть часть твоих слов была правдой, то я бы не то, что наложницей, я бы сразу стала главной женой и водила бы его на поводке, — Буду молиться, чтобы Кристофер НИКОГДА не услышал этих слов, иначе убьёт сию секунду, — Мне для этого не нужен многолетний опыт работы в самой древней женской профессии, что явно прослеживается в тебе, дорогуша. Впрочем, кому-то и это не помогает быть привлекательнее. Кажется, это не меня вчера из покоев выставили…

Если честно, я просто забавлялась. После нескольких крайне напряжённых дней злость сама по себе рвалась наружу, не имея адекватной причины. К тому же, не выношу заносчивых индюков, глядящих на бедных людей свысока. Чем они лучше нас? Тем, что им всё преподносят на блюдечке с голубой каёмочкой, тогда как нам приходится добывать себе всё самим, переступать ради этого через себя? А эта ещё и сама нарвалась. Так кто ж знал, что у неё снесёт крышу от парочки ядовитых слов?!

На лице блондинки, казалось, выступили красные пятна, нос заострился, как у стервятника, приготовившегося клюнуть. А потом… потом она хлёстко ударила меня по щеке. Хорошенько так. Я едва не упала.