Светлана Багдерина - Рыжий, хмурый и влюбленный

– Ну, теперь видно?

Долговязый подошел поближе, перевел настороженный взгляд с профиля на серебряном кругляше на оригинал, потом еще раз, и еще… и потрясенно оглянулся на товарищей по оружию и развел руками.

– Истинный свет, похожа, мужики!!!..

Через полчаса у них была сухая одежда, сытный ужин, мягкая постель, мята от моли и теплая печка. [6] Каждому свое. Через день они получили полностью снаряженную ладью, сошедшую с Синьгородских стапелей лишь накануне, но уже готовую отплыть хоть к водяному на куличи, хоть прямиком в Отрягию по первому требованию.

– М-да… Всё-таки быть царевной не так уж и плохо, – философски признала Серафима, лениво опираясь на фальшборт, еще источающий чудный аромат хвойной смолы. Иванушка стоял рядом, обнимая супружницу одной рукой, а в другой держа раскрытое на начале подарочное издание «Нравов и обычаев народов севера Лесогорья» – подарок лично от воеводы Николая Фомича.

Сенька перевела взгляд с медленно удаляющегося города цвета индиго, окутанного как вуалью васильковой утренней дымкой, на Адалета, сосредоточено вычисляющего что-то в новом толстом блокноте новым толстым карандашом, и продолжила, усмехаясь собственной мысли:

– Забавно почувствовать себя в роли золотой рыбки: «Будет тебе, маг-хранитель, новое корыто»…

Ближе к вечеру выданная путешественникам ладья под бдительным названием «Стерегущая» резко изменила курс.

Пассажиры, скрываясь от вездесущего ледяного ветра, сгрудились в теплую кучку под промасленной мешковиной, натянутой палаткой у мачты. Сенька грызла черный сухарь. Иванушка читал. Масдай дремал, посапывая. Адалет, стиснув зубы и посох, страдал от морской болезни, а заодно и от хруста сухаря, шелеста страниц, случайных всхрапов, скрипа весел в уключинах, плеска волн и всего, что расстроенные его пять чувств до тошноты дотошно доносили разнервничавшейся нервной системе волшебника. К концу дня бедный адепт магических искусств окончательно потерял надежду оказаться на твердом клочке земли не только при жизни, но и после своей бесславной кончины среди враждебной пожилым сухопутным чародеям морской стихии. Ссутулясь, он сидел под тентом с закрытыми очами, прижавшись спиной к мачте, и тихонько стонал в такт поигрывающим ладьей волнам.

– А я думала, у волшебников есть средства на все случаи жизни, – сочувственно косясь на расклеившегося мага-хранителя, шепнула супругу царевна.

Адалет перестал стонать и повернул в сторону смущенно закашлявшейся Сеньки голову, не открывая глаз.

– С-с-с-с… Ага, точно… С-серафима… Это всё равно, что заявить… будто любой ремесленник… умеет и подковать кобылу… и сшить сарафан… и алмаз отшлифовать… Профанация! Каждый великий чародей… – Адалет неуловимым изменением тона дал недвусмысленно понять, кого конкретно он имеет в виду, – специализируется в областях магии… наиболее близких ему… по духу… и работает в этом направлении… всю жизнь. Есть лекари… есть исследователи… есть строители воздушных замков… заводчики коньков-горбунков… ладшафтные дизайнеры прудов для лягушек-царевен… есть производители утилитарных артефактов… самонакрывающихся столов с подогревом… сапог с антигравитационными набойками… печей с паровым двигателем… прочей ерунды…

Волшебник замолк. Но чутье подсказывало царевне, что это была театральная пауза, требующая от слушателей вполне определенного заполнения.

– А ты кто? – уважила она оккультиста, страждущего тверди земной и земных же почестей.

– Я – боевой маг, – гордо выдохнул старичок и тут же болезненно ойкнул и прикрыл рот ладошкой – ладья дала неожиданный крен и подскочила на крутой волне.

– Мы тонем?.. – слабо простонал он. – Наконец-то…

Но лукоморцы не успели ответить или высказать свои предположения: под тент заглянул капитан «Стерегущей» Антип Соленый и почтительно обратился к дочери своего монарха:

– Мы изменили курс. Переночуем на Торговом острове, ваше высочество… ваши высочества… ваше премудрие тоже… А с утречк а продолжим путь.

– На… острове? – приоткрыл глаза, оживился и ожил чародей при звуке волшебного сухопутного слова, даже пропустив «тоже», ставшее бы еще день назад непростительным.

– Торговый? – заинтересовался названием ближайшего клочка суши Иванушка и с любопытством взглянул на капитана. – Там идет торговля?

– Торговля? – не понял поначалу вопроса мужа лесогорской царевны Антип. – Какая торго… А-а, торговля!.. Нет, конечно не идет. Ушла вся. Но старые люди бают, будто давным-давно три-четыре раза в год на этом острове собирались купцы сесландские, наши, отряжские, лукоморские и прочие, какие хотели, и обменивались товарами, новостями – всем, что находило спрос.