Влад Прогин - Факультет Хэ[СИ]

— А как с русского переводится… — Акцент у Бена был заметный — «Жизнь бьет ключом»?

— Life hits you with a wrench (Жизнь бьет тебя гаечным ключом — досл. перевод) — не задумываясь перевела Сильноплющиель, после отложила колу и догадалась открыть выданные ей документы.

— О Боги. Именем святого Плющдендрона, куда я попала? — от возмущения она перешла на родной, уже порядком забытый язык.

— Что такое? — спросил Бэн.

— Они думают что я из Кореи. Или из Китая. Или еще откуда.

— Почему?

— Они пишут мое имя через черточку.

— Силь — Но-Плющиель.

Когда давно, дома, около пяти сотен лет назад, за такое искажение имени сажали на кол. Деревянный кол предварительно сдабривали специями и ароматными благовониями. Конечно, сейчас так уже никто давно не делает, темные века позади, но как же захотелось вспомнить традицию…

— Ладно, бывает. Имя у тебя редкое, не против если я тебя просто Силь называть буду? Мой язык твое имечко полностью не выговорит.

— Nope — ответила Сильноплющиель.

— Где ты так английский выучила?

— Статьи читаю научные в основном, вот и выучила. Мне языки легко даются.

— А на русском мало?

— Хватает, но читать сложнее. Мой родной язык на сорок процентов менее избыточен, чем русский. На русском сильно навороченные термины, в голове не укладываются. С английским как–то проще.

— И давно ты занимаешься физикой?

— Года два, как–то раньше не приходилось. А ты?

— Закончил MIT. Хоть и не люблю я это дело. Знаешь, всю жизнь хотел ферму, пару полей, трактор и кукурузник.

«Не знаю как кукурузник, а вот я по хорошему маршрутным трактором из рашки я уже воспользовалась» — мысленно вздохнула остроухая.

— А после?

— А что после. Мамаша настояла, чтобы шел дальше, получал этот Ph. D., будь он не ладен. Закончилось плохо.

— Плохо?

— Плохо. В Holy Сrapville отправили, как одного из лучших.

— Что это за место?

— Городок, вокруг исследовательского центра где живут ученые. Мозги, которые соскребают по всем штатам.

— Вроде закрытых академгородков?

— Наверное, многое копировали во времена холодной войны. Он не то, чтобы сильно закрытый… В общем, сама увидишь. Но я бы сказал так. Если наша разведка, сопрет у вас что–то, оно с вероятностью девяносто процентов попадает туда.

«НИИ ФИГНИ» по–американски? Вот уж любопытно» — задумалась Сильноплющиель.

— А чем так плох Holy Crapville?

— Работать надо, там менеджмент суровый. Все бывшие ученые, которые знают, когда ты бездельничаешь, а когда нет. Сами потому что такими были. — Бен вздохнул — А я хочу гребаную ферму, трактор и кукурузник.

— Над чем хоть работаешь–то?

— Ну последний месяц, над тетрадкой твоего русского друга, по которой наши собираются делать проект «Энтерпрайз».

— «Энтерпрайз»?

— Тебе дали доступ, но считай на небольшом уровне. В двух словах — первый корабль, который полетит до другой звезды. Мы делаем реактор, который будет питать двигатели, который разгонят его до сверхсветовой скорости. Ибо твой друг все нужное для этого придумал.

— Амбициозно.

— А то. В общем, двигатели не мы делаем, хотя они примитивны, и используют побочный эффект выхлопа этого вашего реактора.

— Ага, помню такое. А что с охлаждением?

— Какой–то инновационный секретный теплоноситель.

— Сами придумали?

— Угу, за гринкард купили индуса, который его придумал. Разработка шла бесплатным приложением. — хмыкнул Томас.

Сильноплющиель изобразила смех, после чего немного откинула спинку сидения. Ей надо было собраться с мыслями.

Тяжела и неказиста жизнь военкома, во время недобора. Особенно где–то вдалеке от столицы. Вот почему не сделают как в Израиле? Чтобы и девок тоже в армию брать можно было? Ни вам проблем с недобором, да и служивые рады. Но нет, у нас свои методы. Вот и приходится, последних мужиков по подворотням разыскивать.

Иван Евдюков достал смятую распечатку с фамилиями, и еще раз посмотрел в сторону леса. Где–то тут, если верить рассказам родителей скрывались совсем потерявшие нюх уклонисты, отрастившие уши. Впрочем форма ушей, цвет кожи, плоскостопие, гастрит, геморрой, воспаление хитрости на почве симулянства и прочие мелочи никогда не мешали отдавать священный долг Родине.

Вопрос только почему они в леса подались? Как заверяли родители, сначала они еще возвращались домой, а потом совсем, того, одичали. На ЕГЭ и институт дружно забили. Вот только леса приобрели дурную какую–то славу. Туристов и грибников поубавилось, а кто и ходил — все говорили о том, что кто–то постоянно стреляет, предупреждает, мол дальше не ходи. А на фотографиях так вообще избу бабы яги видели.