Маргарита Ардо - Наши против 2. Королева согласна

– Корабль ведёт наш Катран!

– А как он там оказался? Почему? Он же был тут…

– Дживы… – произнёс кто-то с придыханием. И этот вздох пронёсся ветром по всему берегу.

Через несколько минут корабль-красавец с белыми парусами и радужным флагом причалил к пирсу. Я бросилась вслед за людьми, но затормозила, едва ступив на тёплое дерево помоста. По выброшенному на деревянный настил трапу сбежал Киату. Махнул рукой победно и крикнул всем:

– Братья! Сёстры! Войны не будет! Король простил нас и в знак расположения даровал нам корабль! Отныне можете жить спокойно!

Громогласное «Уррааа!» наполнило воздух. Все принялись обниматься и целовать друг друга, переполненные радостью. Наверное, одна я затаила дыхание и не ликовала. Следом за Киату осторожно спустился на пирс разодетый, как подобает принцу, Аридо. Грымова подскочила и кинулась ему на шею.

Я ей позавидовала. Что теперь будет между мной и Киату после всего, что наговорили дживы? Как мы теперь с ним? Если ему нельзя жениться на мне, вдруг он и смотреть на меня перестанет? Сердце моё стучало, ладони стали влажными, а глаза жадно следили за моим невероятным дживари, высоким, статным, с синими глазами, чёрными косами и безупречным носом. Он смотрел поверх голов, равнодушно принимая восторги островитян. Наконец, Киату увидел меня и, решительно отодвигая всех, кто стоял на пути, направился сюда. Кивнул на корабль:

– Тася… Вот я достал для тебя кое-что поудобнее акульей спины. Король и советник больше гоняться за нами не будут.

Я подняла на него глаза и проговорила:

– Спасибо! Я знала, что у тебя всё получится.

– Не всё… – вместо улыбки на его лице получилась растерянная гримаса. Он облизнул губы и тихо сказал: – Прости меня, малышка!

По моим рукам побежали мурашки, так захотелось обнять Киату.

– Я не сержусь, – ещё тише сказала я.

Неловкое молчание повисло между нами. Такое глубокое, что оно заглушило все радостные крики, песни и возгласы вокруг нас. Не в силах пережить его, я думала громко: «Киату, Киату! Можно я всё равно буду тебя любить?! Ну, пожалуйста?!»

Как только сказать об этом вслух?

В уголке глаз этого сильного, большого мужчины сверкнула слезинка, и пока он не сказал что-то ужасное, я заявила лихо:

– Только ты тоже не сердись. Потому что я объела всю лавку на выходе с пляжа. Не повезло тебе со мной! Хозяин так удивлялся, что джани-до уважаемого Катрана настолько прожорлива. Кажется, у тебя не хватит денег, чтобы меня прокормить!

Киату улыбнулся.

– Хватит, – и взял меня за руку. – А ты хоть наелась, малышка?

– Не очень, – призналась я. – Я тебя ждала, вдруг ты уговоришь Лакуну на тюртели.

– Если ты хочешь, значит, уговорю, – сказал Киату. – Устроим пир горой перед дальней дорогой.

– А мы Чубарру с собой возьмём в путешествие? Она милая.

– Подумаем.

Я поднялась на носочки и поцеловала Киату в щёку. Плевать я хотела на все привязки! Люблю его!

Корабль нёсся вперёд, а я не знала, куда смотреть: на похожих на чаек карпадосов, тоже белых, клювастых и наглых; на то, как надулись ветром белые паруса над головой; или на то, как режет килем волны наш красивый фрегат. Словно нож мягкое масло. Синее рядом, лазурное вдали, море и правда казалось живым. Чубарра плыла рядом, а её наездник стоял у штурвала и о чём-то переговаривался с Большим Трэджо. Тот с удовольствием принял новёхонький «Диатор» взамен уничтоженного нашими совместными усилиями «Барабанта».

После вчерашнего разговора с девочками, сборов, ужина, стоившего кабану жизни, а потом упоительно тихого вечера с Киату, завершившегося нежным поцелуем в лоб и укладыванием меня в спальне замка, как маленькой, настроение с утра у меня было приподнятым. А сил – как у Геракла. Ну, такого мини-Геракла, с учётом если бы он был девочкой…

«Корабль! Коррабль!!» – ахала я, когда взошла на чистую палубу, задирала глаза к небу, пытаясь увидеть верхушки мачт, рассматривала сложенные, словно занавеси колбаской, паруса.

Киату ходил за мной, посмеиваясь, когда я заглядывала за лестницы, в каюты, проводила пальцем по покрытому лаком штурвалу почти с меня ростом; перепрыгивала через бум-швум-дрюпсели – как эти канаты зовут, мне никогда не запомнить, поэтому я говорила просто: «Верёвочки». Было интересно, Киату был рядом, в кои-то веки никто не хотел меня казнить, съесть, похитить и использовать, и оттого я была совершенно счастлива!

Хотя нет, до совершенства не хватало настоящего поцелуя от Киату, но он теперь только чмокал меня в лоб или щёчку, как несмышлёныша, и с грустью в глазах уходил от всего посерьёзнее.