Карина Демина - Хельмова дюжина красавиц. Ведьмаки и колдовки

Но Мазену не так-то легко было заставить отступиться.

– Можно и так. Тогда пшенку будете есть оба. Взаимная любовь, сколь бы сильна она ни была, не гарантирует ни счастья, ни… отсутствия у избранника недостатков. Поэтому любовь любовью, а приданое – приданым. И желательно, чтобы в контракте оговаривалась девичья доля.

– В каком контракте?

– Брачном.

– Нет, – решительно отмахнулась от ценного замечания Эржбета, – контракт… это совсем неромантично.

На сей раз спорить с нею не стали, и лишь Лизанька, подвинувшись поближе, поинтересовалась:

– А что это вы все время пишете?

Себастьян мысленно к вопросу присоединился, хотя, памятуя о находках в Эржбетиной комнате, ответ, кажется, знал.

Эржбета книжечку закрыла и, прижав к груди, призналась:

– Роман…

– О любви. – Мазена произнесла это тоном, который не оставлял сомнения, что к романам подобного толка она относится, мягко говоря, скептически.

– О любви. – Эржбета вздернула подбородок. – Об истинной любви, для которой даже смерть не преграда…

– И кто умрет?

– Одна… юная, но очень несчастная девушка, которая рано осталась сиротой… но и к лучшему, потому что родители ее не любили… считали отродьем Хельма… они сослали ее в старое поместье, с глаз долой… а потом вообще умерли.

А вот это уже любопытно. Родители Эржбеты были живы, но, сколь Себастьян помнил, особого участия в жизни дочери не принимали.

Почему?

Долгожданное дитя… единственное…

– И эта несчастная девушка, осиротев, попадет под опеку дальнего родственника… жадного и бесчестного.

– Ужас какой! – сказала Лизанька.

– И этот родственник отравит ее…

– Лучше бы замуж выдал, – внесла коррективы Ядзита. – На юных всегда желающие найдутся, которым приданое не нужно, сами приплатить готовы…

– Собственным опытом делитесь, милая? – Богуслава не упустила случая уколоть; но Ядзита лишь плечиком дернула.

– Да! – Идею с неожиданным воодушевлением подхватила Иоланта, оторвавшись от серебряного зеркальца. – Он захочет ее продать! Юную и прекрасную!

– Старику, – поддержала Ядзита. – Уродливому.

– Горбатому.

– И у него изо рта воняло… – Иоланта сморщила нос. – За мной как-то пытался один ухаживать… папенькин деловой партнер. Так у него зубы все желтые были, и изо рта воняло так, что я и стоять-то рядом не могла! А папенька все говорил, дескать, партия хорошая… Иржена-заступница, я как представила, что он меня целует, так едва не вырвало!

– А вот у нас в Подкозельске…

Но панночка Тиана осталась неуслышанной, да и то правда, где Подкозельску равняться с романтической историей о юной прекрасной девственнице, замученной жестоким дядюшкой.

– И, понимая, что свадьбы не избежать… – Эржбета к постороннему вмешательству в сюжет отнеслась спокойно. Более того, воодушевленная вниманием, зарозовелась, в глазах же появился хорошо знакомый Себастьяну блеск. И это выражение некоторой отстраненности, будто бы Эржбета смотрит, но не видит, всецело ушедши в себя, – она выбирает смерть… и травится.

– Крысиным порошком, – подсказала Тиана.

– Крысиный порошок – это не романтично!

– Зато действенно. Вот у нас в Подкозельске крыс завсегда порошком травят. А в позапрошлым годе мельничихина племянница полюбовнице мужа сыпанула. Из ревности. И та окочурилася… следствие было…

– Уксусом. – Лизанька выдвинула свою теорию и для солидности добавила: – Папенька говорит, что женщины чаще уксусом травятся. Или еще вены режут…

– Нет, уксус – это…

– …не романтично.

– Прозаично! – ввинтила Мазена, которая держалась с прежним отстраненным видом, но к разговору прислушивалась внимательно. – Пусть она использует какой-нибудь редкий яд…

– Бурштыновы слезы…

– У вас в Подкозельске знают про бурштыновы слезы? – Мазена откинула с лица длинную прядку.

А глаза-то переменились: болотные, темные. Нельзя в такие смотреться, но и взгляд отвести выходит с трудом немалым.

– А что, думаете, что раз Подкозельск, то край мира?! За между прочим, к нам ведьмаки приезжали с лекциями про всякое…

– …бурштыновы слезы, пожалуй, подойдут, – сказала Эржбета, обрывая спор. – Редкий яд…

– Лучше б она их своему муженьку подлила. – Иоланта вертела зеркальце, то и дело бросая взгляды на отражение свое. – А что? От слезок смерть естественной выглядит… мне мой кузен рассказывал, что на горячку похоже…

– На чахотку, – уточнила Ядзита, перерезая тонкую черную нить.