Сергей Арьков - Стражи Ирия

– Спасибо, я не голоден, – с трудом выговорил Владик. Отказ дался тяжело, уж слишком вкусно выглядели кушанья на столе. Но Владик не поддался на провокацию. Он чуял, что Цент нарочно искушает его деликатесами, имея на уме какое-то злодейство.

– И еще лучше, – кивнул князь. – Ну, ты как сам? Чем по жизни занимаешься?

– В поле работаю, – ответил Владик.

– В поле? Ну, дело, скажем честно, почетное. Простой крестьянский труд, он и тело, и душу облагораживает. А что ты конкретно в поле делаешь?

– Перекапываю землю.

– Что ж, одобряю твой выбор рода деятельности. Иные стремятся к карьерному росту, желают хлебных должностей, непыльной работенки, только и думают о том, как бы трудиться меньше, а иметь с того больше. Но ты, Владик, ты не из их числа. Ты избрал достойный и честный путь, путь пахаря. Признаться, я тебе даже завидую. Целый день в поле, на свежем воздухе. То ли дело я. Сижу в четырех стенах, руковожу, решения принимаю. А ведь это стресс, Владик, это нервы. Ведь что ни день, так обязательно какая-нибудь ботва приключается. И все мне разруливать. Вот, хотя бы, эта история с поварами…. Я тебе о ней не рассказывал?

– Нет, – ответил Владик, который год не виделся с Центом, и очень надеялся, что не увидит его уже никогда.

– Вообрази, что было, – с жаром заговорил князь, залпом опорожнив бокал. – Был у меня прежде повар, хороший, умелый. Был, да помер. Срок его подошел. Что тут скажешь? Невосполнимая утрата! Ну, взял на его место молодого. И говорю ему – запеки-ка мне, голубчик, юного кабанчика на углях. Захотелось, знаешь ли, кабанчика печеного отведать. Вот тебя подобные желания не посещают?

О печеных кабанчиках Владику приходилось лишь мечтать. Его рацион был куда скромнее, и состоял в основном из овощей. Дважды в месяц выдавали банку тушенки, раз в месяц банку консервированной рыбы. Раз в неделю одаривали вареным яичком. Вот и все. Остальная кормежка – картошка, морковка, капуста и прочие сельскохозяйственные культуры, в число которых печеные кабанчики не входили.

– Нет, не посещают, – честно признался Владик. То была правда. О печеных кабанчиках Владик старался даже не думать, дабы лишний раз себя не расстраивать.

– А мне вот захотелось так, что хоть на стену лезь, – вздохнул Цент. – Ну, я все понимаю, кабанчик, он, как бы это сказать, роскошь, что ли. Но все же может себе князь хотя бы раз в месяц кабанчика-то позволить? Вот ты скажи – может?

– Может, – согласился Владик, признавая право Цента на печеного кабанчика.

– Вот и я аналогичным образом считаю. И, значит, приказал молодому повару кабанчика того приготовить. Ну, и что ты думаешь?

Владик ничего не думал. Точнее, думал о том, уйдет ли он с аудиенции на своих ногах, или же его отсюда вынесут в трех пакетах.

– Так он его, падла, приготовил, что тот с одного боку горелый, а с другого сырой. Есть невозможно. Я за грудки этого умельца сгреб, и кричу – что же ты сделал, фашист проклятый? Тебя же, как человека, попросили. А он глазами хлопает, и явно своей вины не осознает. Ну, ты меня знаешь, я человек добросердечный. Решил дать ему второй шанс. Как он очухался после порки, приказал ему блинов испечь. Ну, захотелось блинов с вареньем. Понимаю, что не масленица, но хочется, и все тут. Говорю ему – сготовь блины, да смотри, с душой это дело сделай. И что ты думаешь? Таких он мне блинов наделал, что их и собака бы жрать не стала. Тут уж я не сдержался, бросил эти блины в камин, следом за ними повара этого криворукого туда же пристроил, а сам три дня успокоиться не мог. Как взбесил, кулинар бездарный!

И Цент покачал головой, явно все еще переживая из-за данного инцидента.

– Вот она, доля княжеская, – грустно проронил он. – Блинов захочешь, и с теми обломают. Сейчас нового повара взял, пока справляется. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы. Сегодня на ужин плов, он его первый раз готовить будет. Ой, неспокойно сердце мое, не на месте оно. Тревожно мне, тревожно. Что там за плов выйдет?

И Цент, придавленный грузом непосильных проблем, надолго присосался к горлышку винной бутылки.

В этот момент в помещение вошли Алиса, Машка и Андрей. Алиса почти не изменилась за это время, только сменила армейский камуфляж на роскошные одежды, а оружие на украшения. А вот Машка заметно поправилась, но она все еще оставалась прекрасной и желанной. Владик, глянув на нее, тоскливо вздохнул.

– Нет, вы полюбуйтесь! – сердито воскликнула Алиса, увидев Цента на диване. – Время за полдень, а он даже штаны не надел. Слышишь, твое величество, я к тебе обращаюсь? Сколько уже выжрать успел? Бутылку? Две?