Сильвия Лайм: Умоляй, ведьма. Часть 2

Мужчина повернул голову и встретился взглядом с каменной статуей на углу балкона. Некрупная горгулья с легким хрустом моргнула, будто стряхивая с себя вековой сон. Ее глаза зажглись ядовито-желтым, и, если приглядеться, очень отдаленно этот блеск напоминал тот самый, которым иногда зажигались его собственные радужки.

– Ты всегда улавливала отголоски моих мыслей, – спокойно проговорил Дрейгон и снова отвернулся так, словно разговаривал не с ожившей статуей, а с кем-то настоящим, живым.

Брат… Король Джоксар Первый, прозванный Лютоглавым за то, что начал гонения на колдунов. Пятнадцать лет назад Дрейгон был уверен, что убьет его.

Ему было за что злиться на брата.

Снова прикрыв на миг веки, он, как вживую, увидел события того дня, когда Антрацитовый принц едва не стал Антрацитовым королем…

В то холодное утро месяца стальной стужи он вот так же стоял на балконе собственного замка. С одной лишь разницей – у подножия неприступной стены выстроились сотни и тысячи людей. Солдат, готовых к тому, чтобы пойти за ним, Антрацитовым принцем. Готовых кровью добыть для него престол.

Еще до изгнания из Лебединого дворца у Дрейгона было множество друзей и последователей. Пока в его сердце не поселился лед Лашкарахеста, поговаривают, что он был веселым и открытым человеком. Сам принц этого почти не помнил, но, судя по тому, что среди его приверженцев оказалась прямо-таки толпа высокопоставленных придворных и министров, приходилось с этим согласиться.

Народ его любил. Друзья его любили.

Но он ничего этого не помнил и не ощущал ни капли эмоций в ответ.

Однако он был вполне доволен тем, что почти все они охотно собрались на его призыв к восстанию. Большего Антрацитовому принцу было не нужно.

В тот день на этом самом балконе он уже мысленно перерезал горло брату и надел корону. Ничто не могло остановить его, черного колдуна, обладающего почти безграничной мощью колыбели Ледобога, на которой и стоял его волшебный замок.

Однако кровавым планам не суждено было осуществиться.

Несмотря на всю силу, которую ему передавал антрацитовый камень, высасывающий магию из самой земли, кое перед чем Дрейгон оказался безоружен.

В тот миг он вел переговоры с королем через Всевидящее око – особую зачарованную жидкость, на время превращающуюся в нечто, напоминающее хрустальное стекло. Не более чем формальность перед началом сражения. Не более чем призрачный шанс для его брата добровольно сдаться.

Конечно, Джоксар сдаваться не собирался.

Глупец!

Так думал Дрейгон.

Непростительная ошибка.

В самый разгар переговоров Джоксар вдруг стиснул зубы и прорычал:

– Клянусь честью, жизнью и всем королевством, если ты сейчас не преклонишь колени и не отречешься от всех своих прав, требований и слов, я не просто уничтожу тебя. Я убью всех, кто встал на твою сторону. Убью членов их семей и родственников. Я изничтожу всех колдунов Вальтариума!

В этот момент он начал топать ногами, а кожа его покрылась красными пятнами.

Коалиция белых магов, стоящая вокруг него кольцом, коротко переглянулась.

И несмотря на то, что Дрейгон видел сейчас брата и его волшебников только через магическое зеркало, подернутое рябью водной глади, он заметил этот жест.

Белые волшебники, присягнувшие служить своему королю, не были довольны словами своего монарха. Но, увы, они ничего не могли поделать.

Присяга намертво связывала их жизни с жизнью короля.

А Дрейгон, хоть и заметил этот красноречивый взгляд, к сожалению, не принял его к сведению.

Он был слишком уверен в своей победе, и распри между его братом и его прислужниками казались лишь плюсом.

Впрочем, ненадолго.

– Ты бредишь, Джо, – спокойно и чуть лениво ответил принц, на секунду отвлекшись от беседы и взглянув с балкона вниз.

Его войска были в полной боевой готовности. Их численность оказалась ненамного меньше регулярной армии Вальтариума – армии, подчинявшейся королю. А с магией Антрацитового замка победить в бою для Дрейгона было бы не сложнее, чем скормить крысу удаву.

И как раз в тот момент, когда он отвернулся, Джоксар подал сигнал своим колдунам.

– Ты сам во всем виноват, – проговорил король, гордо вздернув голову и сжав губы. А затем зачем-то добавил Бертрану, тому самому лысому Первому волшебнику Вальтариума: – Ваши семьи утонут в золоте. Они не будут ни в чем нуждаться. Слово короля.

Бертран поклонился, а следом за ним склонили светлые головы и остальные волшебники в белых мантиях, испещренных солнечными звездами.