Анатолий Казьмин - День Кощея

– О как… Ну и как ты себе это представляешь? Сватом меня к Агриппине Падловне заслать?

Леший закивал:

– Во-во, Федь! Давай, а?

– Нет уж. В сваты я точно не пойду. А ты бы взял, да пока разведку боем провёл. Ты же не знаешь, как она к тебе относится, да? Вот и начни тайно за ней ухаживать, а там видно будет. Посмотрим, как она отреагирует.

– Это как? – полез он рукой-веткой в затылок.

– Ну-у-у… Цветы тайно подкинь или, вон у Сократа закажи деликатесов кикиморских. Вот недавно, точно помню, она очень лихо засахаренных лягушек наворачивала.

– О, дело! – обрадовался Леший. – Благодарствую! А за мной не заржавеет, Федь!

– Ладно, развлекайся, – хмыкнул я. – А мне Губернатора отыскать надо.

Ивана я отыскал, но для этого пришлось прошагать полгорода до Городского парка. Они вместе с нашим завхозом, Сидором, стояли и грустно заглядывали в котлован, вырытый под фундамент театра.

– Ну и чего рожи такие кислые? – поздоровался я. – Начали строительство и молодцы.

– Молодцы голову себе ломают, – протянул мне руку Иван, – как строить-то енту заразу. Ну, столбы для украшения на входе – ладно…

– Колонны, – поправил его Сидор.

– Угу. А навесы для людей внутри? Это как?

– Балконы, – снова влез Сидор.

– Ну а чего? – пожал я плечами. – Снаружи бывают, а тут точно такое же, только внутри. И те же колонны только поменьше, для крепежа балконов. Я же вам чертежи давал.

– Чертежи… – вздохнул Иван. – А дыра эта в полу? Ну, для круга поворотного. Может, обойдёмся без неё, а, Фёдор Васильевич? Да и сам круг… Вот кто такую махину будет вращать?

– Скелетов запряжём, – отмахнулся я. – А круг надо. Я же тебе объяснял уже, Вань. Для актёров это нужно, чтобы быстро от сцены к сцене переходить, декорации менять.

– Может ну его, театр ентот? – опять вздохнул Иван.

– Ну чего ты в тысячный раз заводишь этот разговор? Не ну его. Театр нужен. Вон у вас всё отлично получается, молодцы. Не горюй, герцог! – Я хлопнул его по плечу. – Как пройдёшься ты со своей Елькой при полном параде по театру, народ от зависти просто в обморок попадает, а уж как твоя Елька довольна будет…

– Угу…

– Сидор Петрович, – я повернулся к завхозу. – У меня и к тебе дело есть.

– Это хорошо, – важно покивал наш завхоз-оборотень, – а то я целыми днями от безделья маюсь, только и думаю – чем бы заняться?

– Не ворчи, – засмеялся я. – Это не к спеху, да и не сложно. Надо нам с Холма ещё одну лестницу проложить. С противоположной стороны от основной лестницы. Город растёт, и та сторона тоже заселяется, да и школа магическая там. Вот чтобы не обходить весь Холм, надо и там спуск сделать.

– Как срочно? – вздохнул Сидор.

– Месяц-два, – пожал я плечами. – Как получится.

– А Агриппина Падловна?

– Договорюсь, – заверил его я. – Ну, всё обговорили? Тогда я пошёл.

В Канцелярии меня встретили Тишка да Гришка.

Чистенькие, розовые, с надраенными до блеска рожками, они вскочили и замерли по стойке смирно, едва я отворил дверь.

– О как? А чего это вы не на службе? – нахмурился я.

– Уже и поесть маленьким нельзя? – тут же заворчал Михалыч. – Или ты хочешь, чтобы они самогоном да репой пареной в казарме бесовской обедали? Ох, внучек, не доводи до греха…

– Поесть можно, – хмыкнул я. – Вольно, паразиты!

Один из паразитов тут же кинулся смахивать пыль с лавки и стола, как раз там, где я обычно сидел, а второй паразит уже нёсся с миской к деду, который уже снимал крышку с кастрюли с борщом.

– Хм-м-м… Я вижу, служба вам впрок идёт, – покивал я, усаживаясь на лавку. – Одобряю. И в качестве поощрения предлагаю после обеда по одной серии «Ну, погоди!» на каждого. Причём, на ваш выбор.

Бесенята снова вытянулись, отдали мне честь и рванули за хлебом и чесноком.

– Во, видишь, деда, – я довольно улыбнулся, – сплошная польза для твоих питомцев! Правильно мы им наказание придумали.

– Не доводи до греха, – повторил Михалыч. – Давай, жрякай свой борщ.

– Кстати, о грехах, – я постарался не обращать внимания на ворчание деда, – я тут с отцом Пантелеем разговаривал и интересная ситуация получается у нас. Оказывается, он у нас свои церковные дела совершенно не законно проворачивает, прикинь, деда.

– Ясен пень, – согласился Михалыч, остывая, – мы по просьбе наших мужиков его назначили, а так нельзя, внучек.

– Во-во! Деда, а ты же во всех этих делах разбираешься, да? Ты и сам монахом был…

– К чему это ты клонишь, Федька? – прищурился он.