Владимир Нащёкин - Федьмак, или НеБредсказуемый Диагноз

– Понимаю… – Барахолкин сразу съёжился, поник, а тени под его усталыми глазами стали ещё темнее. Он тяжело вздохнул и добавил шёпотом. – Вот видите, как они со мной ведут? Видите? Никакой культуры, абсолютно никакой…

– Ну, держитесь, – ободряюще кивнул Алексей. – Прорвёмся…

– А куда деваться-то? – Иваныч расправил плечи и надул щёки. – Дочь у меня вообще умница, на золотую медаль идёт. Но в школах сейчас один разврат, ничему не учат! Абсолютно ничему, понимаете?

– Иначе не стал бы репетитором, – многозначительно ответил Лёша.

– Варя подходит ко мне после урока истории, глазки опускает, держит новый айфон и спрашивает: «Папа, а красные и белые за кого воевали во Вторую Мировую?»

– Картина Репина «Приплыли», – усмехнулся преподаватель Алексей, с тоской понимая, что на автобус ему уже не успеть. – А тогда айфон ей новый и крутой инет зачем? Нагуглить нельзя? – Не выдержал репетитор, постепенно теряя терпение.

– Вот и я о чём. Не учат ничему в школах, абсолютно не учат. Ни культуры, ни образования…

– Пап, отвали уже от Лёши! – вступилась дочь, отвлекая внимание отца. – Все мозги ему забил, теперь вместо этого дибильного инглиша будет мне твоих красно-белых втирать…

– Ты там скоро, балабол?! – рявкнула жена, а Варенька от неожиданности уронила пирожное, но под грозным взглядом матери тут же сделала умильное выражение лица золотой медалистки. – Щи остывают, а он всё бубнит: «Бу-бу-бу-бу-бу!!!», всего ребёнка затюкал, она, бедная, кушать боится! Уже не знаю, на чём штаны держатся! Похудела, козочка моя! А всё ты!

– Вот! Видите – я же и затюкал! – со слезами на глазах пожаловался Барахолкин. – Ни во что меня не ставят совсем!

– И как дальше жить? – улыбнулся Алексей.

– Ой, и не говорите: ни культуры, ни образования – беда-а-а…

Посвящается всем, кто ценит культуру,

образование и домашние щи!

Липецк, 16-е апреля 2019-го

Альтруист

– И вся эта грязь, пошлость современная вылезает из-за того, что слишком многое стали измерять одними деньгами, – заметил Барахолкин с важностью профессора, который выдаёт чужой материал за собственную лекцию наивным студентам. Сергей Иванович рассказал репетитору дочери любопытную историю о том, как соседи отняли у паренька-сироты дом. Пока племянница, с которой учитель тоже занимался английским, с пыхтением собирала в портфель тетрадки (обычно у неё это занимало минут пятнадцать, учитывая слабую моторику девочки), мужчина любил пообщаться с Лёшей, которого все считали новым членом семьи.

– Кошмар, – вздохнул учитель. – И куда он теперь?

– Куда глаза глядят, – Барахолкин нахмурился, затем словно съёжился, вспомнив о чём-то важном и, судя по выражению его лица, крайне неприятном. – Кхм! Вот что, Алексей… мы… я поставил Вареньке в комнату отдельный телевизор… а тут мы ещё затеяли ремонт на даче… – Мужчина взял паузу, словно обдумывая стратегию на три хода вперёд.

– Надеюсь, не в кредит телевизор? – Лёша уже догадался, к чему клонит Сергей, поэтому мысленно представил милейшую картину: Варенька закатила папочке истерику из-за того, что у неё в комнате нет отдельного ТВ, как у многих более состоятельных друзей. Папа разразился социалистическими лекциями о пользе альтруизма, наорал на дочь, на него наорала жена – и чтобы загладить вину перед обеими, отец тут же помчался в магазин за новой игрушкой. Разумеется, в кредит, а поэтому репетитор должен потерпеть оплату за урок ещё пару недель до зарплаты – в общем-то безобидная просьба, однако Лёшу подташнивало от странной патетики, с которой Сергей это преподносил. Иваныч всегда был обязательным и отдавал долги, но в последнее время находились всё более серьёзные причины для «отсрочки».

– В кредит, но там немного – всего лишь двадцать пять процентов переплаты. Зато Варенька теперь сможет учиться и смотреть образовательные передачи! Для развития! Она же у нас на золотую медаль идёт, понимаешь? – добавил альтруист Барахолкин, будто дочери собирались вручить медаль за просмотр сериалов и попсовых клипов.

– Да не вопрос, – кивнул Лёша, которому уже надоели причуды Сергея – то он орал как ошпаренный на дочь и требовал, чтобы та читала и зубрила часами, отправляя её в школу даже с небольшой температурой, а потом баловал, позволяя крутить собой как обручем, называя Варю примером для всех и каждого.

– Ты уж извини, – мужчина опустил глаза, а его узловатые руки опустились ниже колен. – Ну… надо ей. Надо, она же у меня умница. Лучшая в классе по английскому стала! А кто выучил? Ты же с ней с третьего класса! Вот это – уровень! В общем, через две недели отдам, хорошо? Сам видишь – положение у нас непростое… по-человечески прошу, потерпишь?