Татьяна Охитина - Полуэкт и «Вечная смерть»

Ноги повели его привычным маршрутом, и вскоре Полуэкт оказался в знакомом сумраке бара «Кровохлебка». Народа здесь по-прежнему не было, старина Альберт как всегда протирал стаканы. При виде вошедшего потянулся было к бутылке и удивленно вскинул брови, когда Полуэкт его остановил. Милостью матушки, в кармане было пусто, как в старой мышеловке.

– На мели? – понимающе произнес Альберт.

– Завтракал.

Брови бармена поднялись еще выше.

– Слышал что-нибудь про «Вечную смерть»? – поинтересовался Полуэкт, усаживаясь на высокий табурет у стойки.

– Ты про коктейль или про тех чудиков? – Альберт вгляделся в мрачное лицо Полуэкта и с отвращением произнес: – Только не говори, что тоже проникся этой дурью. Вот бы на кого не подумал.

– Где их найти?

Бармен не ответил, продолжая молча протирать очередной стакан. Затем отложил бурого цвета тряпицу, посмотрел через стекло на тусклый потолочный светильник и снова взялся за тряпку.

– Я мог бы познакомить тебя с парочкой моих клиентов. Да вот беда, – он снова проверил стакан на просвет, – пообщаться с ними будет сложно…

– Ничего, я попробую, – приободрился Полуэкт.

Альберт хмыкнул.

– Само собой. Если умеешь разговаривать с покойниками, – бармен вперил в него мрачный взгляд. – Из-за этой проклятой «Вечной смерти» я потерял уже двух клиентов. И не хочу потерять третьего. Как ты наверное заметил, в «Кровохлебке» не так уж много посетителей. Каждый наперечет. Так что или тебя интересует одноименный коктейль, или уматывай на все четыре.

Полуэкт вздохнул, понимая, что ему ничего не светит, и выложил последний козырь:

– Это не для меня, а для матери – после смерти ее мужа все наследство перешло к этим паршивцам. Поэтому мне нужно их найти.

– Хорошая история, – усмехнулся Альберт, – я тоже люблю детективы. Дверь – там. Одумаешься – приходи, угощу за счет заведения.

После этих слов Полуэкту не оставалось ничего другого, как проследовать в указанном направлении.

Настроение, и без того не самое радостное, стало еще гаже. И, чтобы не возвращаться слишком рано пред светлые очи матушки, Полуэкт отправился туда, где коротал свои дни вот уже несколько десятилетий кряду, а именно – на работу.

Закатный переулок был по-прежнему грязен и пустынен, ветер гонял по дороге обрывки афиш, свет у соседей не горел. Подумав, что это начинает входить в привычку, Полуэкт опять наплевал на ключ, теперь уже из вредности… и снова оказался встречен родным до оскомины голосом:

– Так я и думала, – Элеонора грациозно выплыла из темноты, от ее взгляда Полуэкт вновь почувствовал себя сопливым мальчишкой, – Что-нибудь узнал? Ох, только не говори, что нет, – это так предсказуемо, – она скривила губы и снова исчезла во тьме. Через секунду в помещении зажегся свет. – Знаешь, Полли, я догадывалась, что так все и будет. В другое время я бы молча закрыла глаза на твою лень, но, мне, знаешь ли, не хочется прозябать в бедности, Поэтому, – Полуэкт мысленно содрогнулся, представляя возможное продолжение, – я отдаю Лизу тебе в помощницы.

– О, нет, – простонал Полуэкт, представляя, как робкая неуклюжая барышня ночи напролет таскается за ним следом.

Однако насладиться страданиями сполна он не успел.

Звякнув дверным колокольчиком, на пороге появилась вышеупомянутая особа. После чего Полуэкту захотелось двух вещей одновременно: протереть глаза и придушить матушку.

Во-первых, девушка оказалась чудо как хороша, из тихой замарашки превратившись в эффектную красавицу в узком длинном черном плаще, а когда Полуэкт разглядел ее брюки, желание прикончить Элеонору стало и вовсе невыносимым.

– Мама, – завопил он, – как ты могла?! Это же мой плащ и мои брюки?!

– Ай, ладно, – отмахнулась матушка, – ты все-равно их не носил.

– Да, потому что я их берег! А ты… ты…

– А вот и не я, – развела руками Элеонора, – Это все Лиза. Ты же знаешь, я не умею шить, – и видя, как Полуэкт поперхнулся на полуслове, с улыбкой гробовщика, вбивающего последний гвоздь, добавила: – Зато теперь эти вещи не будут висеть без дела. Посмотри, как миленько получилось, девчушка просто красавица, – Элеонора вперила в сына укоризненный взгляд. – И ты ведь не станешь жалеть для бедной сиротки пары жалких тряпок.

Лиза тем временем бочком протиснулась к дальнему креслу и постаралась слиться с мебелью.

Полуэкт, избегая встречаться с ней взглядом, занял кресло с другой стороны комнаты.