Ирина Дынина - Босиком по битым стеклам. Сиротка из Больших гулек

– Госпожа! – Елену ощутимо тряхнуло и она, ойкнув, замотала головой, точно брыкливая кобыла.

Через мгновение девушка успокоилась, окончательно проснувшись и признав в говорившей Лулу.

– Что случилось, Лулу? – боязливо спросила Елена у кудрявой женщины, все еще находясь под влиянием сна и никак не избавившись от пугливости, присущей Арлене – Ой, чего это мы стоим? Что? – глаза девушки испуганно округлились, и она едва не подпрыгнула к потолку – На нас снова напали, да? Надобно бежать и спасаться?

– Ама с вами, госпожа! – широко улыбнулась Лулу – Нет никакого нападения. Просто мы прибыли, сейчас проезжаем городские ворота. Оллен, госпожа!

Елена, из любопытства высунула голову в окно – и, впрямь, лес закончился, вокруг замелькали городские окраины.

Оллен находился почти в центре герцогства Валенсия и жители его не особо переживали за свою безопасность. Город давно перерос защитные стены, как ребенок вырастает из своих коротких штанишек. Теперь он, ничем не ограниченный, вольготно раскинулся на четырёх холмах, медленно наползая на пятый и тесня Мусорные пределы Ачерского леса.

– Вон там, госпожа! – рядом с лохматой головой Елены возникла кудрявая головка Лулу – Ратуша, чуть дальше – дом градоправителя. Нам надобно в другую сторону! – Лулу ткнула пальцем в неопределённом направлении – Постоялый двор «Лиса и Котелок». Там и заночуем. Это господин барон распорядились. Завтра, после обеда, даст Ама сил, так и в Луанду прибудем.

«Там моя служба окончится – легко читалось на симпатичном личике молодой женщины – Хлопотная, как выяснилось, служба! В трактире служанку изображать и лазутчиков выискивать, куда безопасней, но не так интересно!»

– Ур-р-р-а! – едва не захлопав в ладоши, обрадовалась изрядно помятая и уставшая Елена, но перехватив полный недоумения взгляд Лулу, стихла, умерив активность – Я очень рада. Можно будет помыться?

– Вчерась мылись уже? – чистоплотность вчерашней селянки не переставала удивлять соглядатая де Перье, но кто она такая, чтобы спорить? Сказано – ублажать, значит, будем ублажать! – Конечно, госпожа. Я распоряжусь!

Елена с хрустом потянувшись, широко раскинула руки в обе стороны.

– Хорошо-то как! А где наш многоуважаемый толстячок- целитель?

– Господин Огюстен отлучился по срочному делу. – уклончиво ответила Лулу, которая и сама не знала, что за необходимость заставила лекаря покинуть карету у первой городской заставы – Но он обязательно навестит вас нынешним вечером и произведет осмотр.

– Лулу? – укоризненно замотала головой Елена – Какой осмотр? Царапины почти зажили, с невинностью всё в порядке – не рассосалась, а больше меня ничего не беспокоит.

– Распоряжение герцога. – весело пропела Лулу – А, с герцогами, что?

– С, герцогами – не спорят! – повторила Елена изрядно надоевшую фразу – А, ужин? Ужин, когда?

– Сразу после купания. – Лулу критически осмотрела помятую подопечную и тяжело вздохнула – И мы расчешем ваши волосы, госпожа.

Елена едва не застонала – массажные щетки для волос ей на глаза ещё не попадались, а чесать волосы гребнем – том ещё геморрой! Волосы у Елены тяжёлые, густые и ужасно непослушные, так и норовят завиться в кудри и запутаться на кончиках. Раздирала их девушка, сдерживая слёзы и кусая губы. Очень хотелось взяться за нож и отчекрыжить лишнее. Удерживало руку Елены лишь то, что ни одной девицы с обрезанными волосами, она не встречала.

Лулу же, в ответ на странный вопрос, пожала плечами и ответила, что волосы стригут воровкам и гулящим девкам. Она же, Елена, не такая?

Получив горячее заверение в том, что Елена, конечно же, не такая, а высоконравственная и добродетельная особа, Лулу посоветовала подопечной вооружиться гребнем, запастись терпением и сидеть, не отсвечивая и не доставая её глупыми вопросами.

Сказано всё это было слегка иначе – с улыбками, ужимками и приседаниями, но общий смысл слов от этих упражнений, не менялся.

Елена решила прислушаться к доброму совету и не отсвечивать.

Оллен понравился Елене куда больше провинциального Льуежа – сказывалась близость к столице герцогства. Улицы казались прямее и выглядели не в пример чище, народ одевался богаче, но хватало и голодранцев всех мастей. Дорогу мостили не только деревянными плашками, но и камнем, потому карету продолжало немилосердно трепать, грозя вытряхнуть из Елены весь её прекрасный внутренний мир.

На карету глазели.. Нет, не так – на карету таращились во все глаза, раскрыв рты. Елена сама видела, как почтенная матрона, заметив транспорт с герцогскими коронами на дверках, замерла прямо посреди улицы неподалёку от огромной лужи, в которой вяло барахтались парочка подсвинков. Дама, словно бы, превратилась в соляной столб, до того её впечатлила карета, утыканная чёрными стрелами. Какой-то лихач на гнедом жеребце проскакал мимо, распугав народ, но даме, хоть бы что – она даже не попнулась, и лишь грязь, отлетевшая от копыт жеребца, привела её в чувство. Вспугнутые подсвинки, громко вереща, ринулись прочь по самой короткой траектории, прямо под ноги почтенной горожанке. Матрона, выронившая из рук корзину, с которой она важно выхаживала некоторое время назад, широким рукавом сорочки утирала брызги грязи со своего круглого лица и живность, запутавшаяся в длинном подоле платья, привела её в совершенную ярость. Выкрикивая различные оскорбления в адрес непутёвого хозяина жеребчика, свиней и всех их ближайших родственников, женщина, перестав замечать разводы на своей добротной одежде, побрела прочь, пересекая лужу по диагонали, потрясая корзиной и привлекая к собственной особе всеобщее внимание.