Жуткие глаза жуткого раэра Йэхара.
Не знаю, то ли обстановка сказывалась, то ли уровень, говоря откровенно, был не мой – всё же одно дело ругаться с преступными группировками в городе, и совсем другое противостоять тому, кто даже двигался столь быстро, что у меня не было никакой возможности его засечь… мне было страшно.
Но страх ни в коем случае не помешал, нервно сглотнув, ехидно поинтересоваться:
– Так у нас беседа или допрос?
Странные глаза чуть прищурились, по чужим губам скользнула насмешливая улыбка… причём я эту улыбку не увидела, я её своими губами ощутила! Губами!
И это как-то вмиг отрезвило, прогоняя вполне обоснованный, должна заметить, страх. И я уже с куда большим нахальством заявила:
– Не имею желания вести беседы с тем, кто облажался, – теперь уже он почувствовал мою кривую ухмылку, а я победоносно добила: – семнадцать раз.
Глаза напротив моих глаз прищурились уже явственно, улыбка исчезла, а сам мужчина медленно отстранился, увеличивая расстояние между нами, но в целом не отходя и продолжив прижимать меня к стене, устроив левую руку на стене чуть выше моей головы.
– Вы не просто игрушка мири Райви, – с неприкрытым подозрением заявил он, но заявил не столь уверенно, сколь требовалось, а потому я без зазрения совести сообщила, мило улыбаясь:
– Ну что вы, просто истории ваших провалов с каждым разом всё увлекательнее.
На меня после этого взглянули едва ли не с ненавистью, но… это не я облажалась, а он, поэтому и ненавидеть меня тут никто не стал. Мои слова вызвали недовольство и даже злость, но вот эта ненависть, едва читающаяся в чёрных глазах с вертикальным зрачком, она была направлена не на меня.
И это удивило.
Все двенадцать королевств были уверены в том, что айэры просто решили так тонко над нами поиздеваться, вот и убивали всех кандидаток, а тут такая неожиданная реакция.
Но я бы не стала жалеть раэра Йэхара даже под угрозой своей жизни, и потому лишь спросила:
– Увлекательная беседа отменяется?
Мне не ответили, но вот взгляд раэра стал каким-то странным.
– Что, даже допроса не будет? – Да, ехидничаю везде и при любой удобной возможности, чему и рада.
Меня молча отпустили, отступив на шаг назад и недвусмысленно предлагая идти уже отсюда куда-нибудь туда. Что ж, даже немного обидно – я бы побеседовала. Ещё не ясно, кто кого допрашивал бы, и, уверена, я бы узнала много чего нового и полезного, а так… обидно, да.
– Ну и славненько, – решила я, развернулась и спокойно пошла себе, куда до этого и собиралась – к Лиззи.
Сделать успела всего два шага, а затем мне в спину полетело откровенно нехорошее:
– Вам лучше не лезть туда, откуда потом можно и не выбраться.
Остановившись и повернувшись полубоком, я с прищуром посмотрела на показательно спокойного мужчину.
– Это угроза? – Вопросительно вскинула бровь.
– Дружеское, – кривая усмешка, – предупреждение.
И сам раэр невозмутимо пошёл прочь. Видимо, он был уверен, что я не посмею перечить, а если и посмею, то много узнать всё равно не смогу. Это снисхождение со смесью пренебрежения… оно осталось ощутимо висеть в воздухе.
Неприятное чувство.
Дом… точнее, харви, потрясал своим крайне странным интерьером. Вся мебель и отделка здесь была деревянной, с характерными для деревьев прожилками и вкраплениями, и оттенки, снизу вверх, сменялись тёмными на светлые. Помимо деревянной отделки было очень много белоснежных деталей – пушистые ковры, расстеленные исключительно на лестницах, диванчики и кресла, практически все квадратные цветочные горшки… кстати, цветов было очень, очень много. И зелёного цвета, как итог, тоже крайне много. Причём большинство растений было не цветущими, то есть сохранялся исключительно зелёный цвет.
Белые горшки с цветами – высокими и низкими, с раскидистыми ветвями и широкими листьями, стояли везде: вдоль стен в холле, в каждой из трёх гостиных, во всех спальнях, в том числе и гостевых, которых здесь было около двадцати и все заняты, в просторной светлой обеденной, на обеих террасах на втором и четвёртом этажах, на веранде на первом этаже, на всех небольших балкончиках, которые были почти в каждой спальне… Цветов я не нашла только в кухне.
Ну, в целом всё смотрелось довольно неплохо, но для меня, выросшей в каменном холодном замке – крайне дико.
Нас с Лиззи поселили на третьем этаже из четырёх имеющихся. Комнат было у каждой по две… вроде бы. На самом деле была одна большая комната, разделённая на две «живой» стеной выставленных в ряд растений, ветви которых доходили до самого потолка, а многочисленные широкие листочки успешно справлялись с возложенной на них ролью стены. В смысле, посмотреть сквозь них было невозможно. И вот одна из комнат, в которую попадаешь из коридора, была своеобразной небольшой гостиной, вторая комната являлась уже непосредственно спальней.
Читать дальше