Николай Шмигалев - Последний богатырь

Оставшись довольным «тактико-техническими данными» первого и последнего претендента, князь задал первый в таких случаях (но не последний) вопрос:

– Военное образование есть?

– Нет, только военно-прикладные.

– Интересно, и какие именно? – слегка разгладились морщины на княжеском челе.

– Разряды по единоборствам, сертификат метателя молота, похвальная грамота за рукотворную организацию древесных завалов и вымпел в спортивном ориентировании в тайге, – честно, как надоумил палач, доложился, смущённый Перебор, даже ничуточки не приукрашивая.

– Замечательно! – почти полностью утратил величественно-суровое выражение лица великий князь. – Но позвольте спросить, молодой человек, что такое это ваше спортивное ориентирование в тайге? Сколь живу на свете, не слыхивал про это.

– А-а, так это забава древнерунийская, наподобие греко-спартанского скалолазания – немного освоившись, выдавил улыбку Перебор. – Меня наши деревенские, с завязанными глазами, в тайгу раз двадцать отводили.

– Зачем это?

– Так, на спор. Об заклад бились, выйду я из тайги или заблужусь, – уже без тени смущения, ответил кандидат. – Так вот я всегда выходил из тайги к людям, а пару раз, даже мужиков наших, заблудившихся на обратном пути, выводил в целости, невредимости, без численных и санитарных потерь.

– Красиво поёшь, студент! – с сомнительной иронией протянул князь, и хоть к слову студент, главный вельможа государства знал только одну рифму «диссидент», но, несмотря на это, парень ему определённо пришёлся по душе. – Партизан из тебя хороший получится, а как с боевыми искусствами?

– Ну, в кулачных боях, мне ещё с десяти лет участвовать катСветлогорически запретили, – тоже, как на духу выдал юный богатырь. – А на ярманках да торжках всяческих, начиная лет с двенадцати, от меня уже все борцовые медведи в ужасе шарахались. Знать по духу-запаху помнили, кто их на болевые да удушающие брал.

– Браво! – похлопал князь в ладоши и двинул ногой в плечо задремавшего на ступенях престола шута, привлекая внимание Саркани. – Что я те говорил, есть «порох» на Рунии-матушке, не оскудела земля наша на чудо-богатырей.

– Ради земельного надела, я бы и не такое понапридумывал, – зевнул, не разделяя радости князя, Сарканя и спросил немного освоившегося Перебора: – Ты лучше скажи, мил человек, зачем тебе земля понадобилась, из тебя же феодал, как из Сердюни, – кивнул шут на стоявшего в проёме палача, – сестра милосердия.

Палач весело оскалился на шутку товарища в бубенцовой кепке, а Перебор и тут не стал темнить, рассказал всё как есть.

– Честно сказать, великий князь, я не для себя землю хлопочу. Тут такое дело, – помялся добрый молодец, – Пожар у нас в деревне намедни случился, так всю деревню чуть не спалило, а я хотел воды с дамбы пустить, ну и случайно разворотил плотину. Вся деревня, вместе с посевными площадями и пойменными лугами в одно большое озеро превратилось. Слава богу, жертв и разрушений… то есть только жертв, удалось избежать. И остальное-то всё почти целёхонькое, только под толстым слоем воды нынче. За эту промашку меня дюже отругали деревенские, – потёр шею Перебор, подумал немного и… не сдержался, немного всё же приврал для красного словца, – ну и отрядили сходить к вам на поклон, объяснить ситуацию и наказали без земли не возвращаться. Вот!

По окончании рассказа шут уже по иному, с уважением, взглянул на пришлого качка и одобрительно кивнул князю. Палач же, справедливо предположив, что этого доморощенного «диверсанта» в деревне не забили лишь потому, что тупо не смогли свалить с ног, показал из-за спины кандидата в богатыри князю Свистославу большой палец, вынеся, тем самым и свою резолюцию по «кандидату».

А великий князь, и без своих «вечно сгущающих краски» советников, проникшись уважением к Перебору, не сдержал нахлынувших чувств:

– Нет, ну ведь есть же люди в наше время! – с нескрываемой радостью продекламировал он. – Не то, что остальное племя! – князь глянул на своих советников, – Богатыри! Не вы!

– Увы, мой государь! – пожал плечами шут. – Увы!

Барометр настроения князя, ещё с утра не предрекавший для придворных прямо скажем ничего позитивного, перевалил на отметку «ясно».

– А полных лет тебе, сколько стукнуло? – закинув ногу на ногу, вдруг подозрительно прищурил княже правый глаз (всё же, как ни крути, моложаво выглядел юноша).

– Осьмнадцать, – не моргнув своим левым глазом (а по теории физиогномики, именно это могло уличить владельца глаза во лжи), опять немного приврал Перебор, боясь, что по возрастным ограничениям могут и не пустить на войну.