Диана Хант - Лишняя невеста

…– Так что бери, кого дают! – возопила над ухом тьма и я поняла, что она уже давно разоряется. Собственно, и не замолкала всё это время.

– Если, конечно, дойдёшь до Древа душ! – съехидничала тьма.

«Не волнуйся, ещё как дойду», – собиралась я её заверить, но ещё один невидимый нож в животе скрутил меня пополам.

К тому времени, как удалось добраться до леса, я уже с тьмой не спорила. И вообще, слов понапрасну не тратила. Берегла силы. Вспышки боли участились, и, что хуже, усилились. Каждый раз я только чудом не отключалась. Подозреваю, в сознании меня удерживало чистой воды упрямство. Ну и злость на безвременно ушедшую Анку – вот чего, спрашивается, было столько тянуть?!

Если невинность причиняет столько страданий, так может, ну её к чёрту, эту невинность?

А мне теперь, вместо того, чтобы цветочками-бабочками любоваться, и запоминать цветовые сочетания для будущих шедевров, только время тратить… Хотя это я брюзжу. Мне тут вроде как предлагают приключение поинтереснее, чем любование пейзажем. Просто «манера этого предложения», а именно, её настойчивость укатала, честно!

Стоило шагнуть под свод белоснежных крон, как к тревоге – а не будешь тут тревожиться, когда тебя вот-вот снова скрутит! – добавилось ещё одно ощущение. Очень, хм, интересного свойства. Я даже сперва не поверила, пока не удостоверилась, что… оно. Как бы это сказать, предвкушение. Того самого, ага. Интима. Причём – интима качественного. Желанного.

Да если тьма с глазами права и этот самый интим избавит меня от этих мучений – он уже будет лучшим в моей жизни!

– Вперёд, шире шаг, пехота! – тьма, летевшая впереди, время от времени оборачивалась на меня и принималась подбадривать.

– Да иди ты, – прохрипела я, в очередной раз сползая по стволу на землю и сжимая зубы, чтобы не орать. Эдак мы всю добычу испугаем. То бишь потенциального растлителя. Ещё сбежит этот хрен, или как там его, волхв, йерхв… и, поминай, как звали. Только зря терпела этот ад, получается.

– Совсем немного осталось!

– Нет, – покачала я головой. – Не дойду. Ну его нафиг, этот сон. Просыпаться буду.

– Это каким, интересно, образом? – с ощутимой долей ехидства поинтересовался мой собеседник.

Я сжала зубы, пережидая очередную вспышку раздирающей все внутренности боли и процедила, не желая демонстрировать снящейся тьме свою слабость:

– А чего сложного… Как ты говоришь, умру. А сама проснусь у себя дома. Дурацкий, боже, какой же дурацкий сон!

Тьма мелко затряслась от хохота.

– Ты, если кони двинешь, – нет, дипломатия точно не её конёк, – как миленькая, на Звезду отправишься.

– На какую ещё, блин, Звезду…

– Ты сюда с помощью магии перенеслась, если до сих пор не дошло. И обратно тоже только магией можно.

– Ты же говоришь я й’эвили, – фыркнула я.

– А ещё я говорю, что как маг ты сейчас – слабее младенца. Так что, если обратно мылишься, без магии тебе никак нельзя. Сюда-то сильная колдунья закинула, я же вижу! А чтоб магию пробудить, сколько раз повторять, с девственностью надо расстаться. Ты вроде умнее Анки, так какого хека разлеглась, как на морском берегу?!

Пока тьма распиналась, приступ боли успел сойти на нет, а вместе с ним ощущение реальности снова притупилось, уступая место туманной дымке в сознании и лёгкому чувству прострации, которые присуще снам. Неужели на какой-то миг я поверила снящемуся мне облаку с глазами?! Булшит. Чушь коровья.

***

– Не тормози! – прикрикнула на меня тьма. – Чем ближе Древо душ, тем меньше боли, я же вижу. Так что хватит валяться, руки в ноги и вперёд! Не смей помирать, слышишь?! Тебе ещё в нагвали меня посвящать!

Огрызаясь, но больше для проформы, я поднялась и устремилась вперёд.

Упрямство наше всё.

А тьме, конечно, хорошо рассуждать – не так мне больно, видите ли, видит она! Её б на моё место!

Дождавшись, когда очередной приступ утихнет, я понеслась вперёд, и вовсе не разбирая дороги. Вот уж точно не до пейзажа. Головой бы не приложиться об один из этих фарфоровых стволов – а то ведь если отключусь, уже не встану. И тогда, спрашивается, на хрена было всё это терпеть?!

Но всё же тьма оказалась права: чем дальше я шла, тем больше тягостное воздействие треклятой девственности сходило на нет. Зато усиливался жар в теле, в животе сладко ёкало, а сердце сжималось.

И такой сладкий, едва уловимый звон в ушах, чуть туманная лёгкость в голове – ну точно студентка, что бежит на свидание…

И пусть мне давно не восемнадцать, а беззаботная студенческая жизнь осталась далеко позади, но всё же это мой сон и свидание у меня будет! Опять же, тьма с глазами сказала, что чувствует ну очень сильного хрена… то есть, я хотела сказать, йерхва. Что, опять же, мне на руку.