Василиса Раса - Три способа испортить жизнь магу

Если я оказалась сейчас здесь, в этом юном и, очевидно, не очень красивом теле, к тому же, помню почти всё, что помнила до моего появления его хозяйка, да и трудностей с речью тоже не было никаких, значит ли это, что в моём теле, куда, скорее всего, попала она, моя память тоже сохранилась в полном объёме?

Меня больше всего беспокоила сессия. Зачёты начинались в следующий понедельник, а экзамены через три недели. И командировка в Чили меня тревожила тоже очень сильно. Шанс поработать там и поучаствовать в объединённом проекте был уникален, и упускать его было категорически нельзя.

Да и Сашку с собой взять действительно было надо. С ним я козу включала, скорее, по привычке и чтоб на шею не сел. Толковый мальчишка. Нравился мне очень. Светлый такой. Я уже почти договорилась на счёт него в Атакаме. Оставалось сделать только один звонок, а вот его-то я, то есть, она как раз могла упустить. Не знаю, вспомнит ли Эмеральд своим детским мозгом, как это важно. Буду очень надеяться, что вспомнит. Во всяком случае, яростные лучи напоминаний об этом я слала в направлении моего привычного воплощения каждые десять минут. Как бы она меня в дурку не загремела со страху-то. Это будет номер…

И Булкин, он, когда нервничает, у него давление резко скакнуть может. Кратковременно, но это и страшно, потому что засечь и диагностировать приступ почти невозможно. И если его шуточками и подколами не отвлекать, вообще коллапсировать может. Страшно. Вряд ли она сообразит. Ох, бедные дети, напугаются ещё больше…

Слава богу, мои приедут не раньше середины июля. А то и позднее. Ещё вчера я этому огорчалась, а теперь вот облегчённо выдыхала. Они знают меня, как облупленную всю. Каждый мой жест, каждую интонацию, предсказывают каждое сказанное мною слово. Я и мои близнецы – мы, как кратная звёздная система. Сначала они вращались вокруг меня, Теперь я вокруг них, по очень вытянутой и далёкой орбите. Но любое, даже незначительное изменение они заметят наверняка, это точно. Даже предполагать не берусь, как они переживут это моё сомнительное приключение…

Наш экипаж снова немного тряхнуло, и супруг неожиданно подал голос:

– Вы могли бы спокойно и достойно жить здесь, в столице. Могли бы заниматься чем-то, что подобает приличной замужней юной лерне. Но вы сами… сами причина всего, что с вами произошло, – он сдержанно вдохнул и осторожно выдохнул. – Вы постараетесь родить мне сына, это в ваших интересах, – спокойно договорил он, не открывая глаз, – А потом катитесь к дьяволу или куда пожелаете. Я держать вас не стану. Но с этого момента больше без всех этих ваших шуток. Иначе обязательства перед вашим папенькой меня не остановят.

– Почему сына? – спросила я, по моему мнению, совершенно очевидное, – А если дочь? Что, на цепь посадите, пока сын не получится?

Муж недоумённо распахнул глаза. Я пожала плечами. У меня соседка по этажу пятый раз уже за сыном пошла. И, кажется, опять с отрицательным результатом. То есть, с положительным, но опять не с той хромосомой. Очень целеустремлённые люди, большое уважение во мне вызывают. Хотя, после третьего ребёнка, по-моему, вообще неважно, сколько и каких детей в доме, в принципе. Лишь бы здоровые.

– Зависит от вас, – нахмурившись, проговорил муж. – У вас есть год, чтобы с этой мыслью смириться.

– Почему именно год?

– Потому что! – буркнул он раздражёно и, поморщившись, снова прикрыл глаза.

Очень содержательный аргумент, чего уж! Но тем лучше. Год. Это одновременно радует и до колик за рёбрами пугает. Год здесь, чёрте где. Одной. И даже, как выяснилось, здешний муж и папенька от меня отказались. Что ж эта Эмеральд за зверёк-то такой, так доведшая всех до ручки? Память решительно всё отрицала, убеждая, что вот он тиран и разрушитель мечтаний передо мной, напротив, а угнетатель и деспот скрывается в недоступном сейчас для нас месте. И капец ему, если мы до него доберусь. А мы, значит, агнец, жертва и воздушная нимфа в одном лице.

Интересно… Ох! Я уже о себе во множественном числе начала. Надеюсь, это обратимо.

– Что я буду делать весь этот год?

– Жить в поместье с моей тёткой.

– С тёткой? – с подозрением поинтересовалась я, отчётливо осознавая какое-то несоответствие между моим супругом и словом «тётка».

Муж хмыкнул и так же, не глядя на меня, заверил:

– Вас это не должно заботить. Называйте её как угодно. С дуэньей. И, спешу предупредить, – он брезгливо поморщился, как тогда, в храме, – договориться с ней не удастся. Поэтому, даже не надейтесь повторить ваш трюк с конюхом. Приеду и всыплю плетей, как простой дворовой девке. – За его словами отчётливо слышалось «И ничто тебя больше не спасёт», – Хоть это и не доставит мне никакого удовольствия. Скорее напротив. – Он снова поморщился, только неясно было от перспективы лупить девчонку в моём лице или от боли.