Марина Леванова - Ты моя самая

– Понятно. – Альрик скрестил руки на груди. – Раз должен сообщить, сообщай. А мы пока объявим о начале состязаний.

– Хорошо, – коротко бросил Берг и быстро вышел в коридор.

– Командуй, Сверр. – Альрик снял посеребренный рог со стены. – Твоя очередь трубить шагосский гимн.

Рыжий лис взял в руки древнюю реликвию и подошёл к окну, во дворе все маги смотрели на ректорскую башню в ожидании сигнала.

– Пусть Светлые Боги ведут нас по правильному пути! – Сверр поднёс рог к губам.

По воздуху поплыл чистый переливчатый звук, и тотчас створки древних ворот начали медленно расходиться.

Мирра медленно шла по дороге к величественным воротам знаменитого шагосского замка, возле которых собралось огромное количество людей и нелюдей и преимущественно мужчины. Нет, женщины, конечно, тоже здесь были, но держались особняком и стояли на некотором расстоянии от “сильной половины человечества”. Воительница усмехнулась.

Для предстоящих состязаний Мирра надела свой самый лучший наряд. Короткий нагрудник из мягкой кожи, оставляющий живот открытым, который не столько защищал, сколько поддерживал столь ненавистную ей грудь. Кольчужная сетка тончайшего плетения, которую выменяли у гномов за железо из драконьей горы, прикрывала плечи; руки защищали наручи из такой же сетки, подхваченные кожаными ремнями возле локтей. На поясе (спереди и сзади) кожаные треугольные лоскуты с металлическими накладками, которые одновременно и украшали, и защищали, они держались на тонком ремешке, охватывающем талию. А на широком ремне в специальных ножнах – её мечи-бабочки. Да! Она гордилась своим оружием. За последние пятьдесят лет она была первой, кто смог в совершенстве овладеть искусством управляться этими клинками. На ногах сапоги из искусно выделанной кожи, зашнурованные до самого колена, на левом бедре в ножнах кинжал для метания – подарок от самой царицы-матери. Волосы собраны на макушке и заплетены в тугую косу, на конце которой пристроились едва заметные тонкие лезвия-кошки. На всё это великолепие Мирра всё же догадалась накинуть плащ, правда, он при ходьбе распахивался и совсем не скрывал от нескромных взглядов её необычное для этих мест облачение.

Заметив голые бёдра и открытый живот странной девушки, люди оборачивались и подолгу провожали её взглядом; кто-то даже строил смелые предположения, откуда могла прибыть такая необычная гостья, а кто-то крутил пальцем у виска и нелестно высказывался ей вслед.

“О, Боги! Помогите мне. Дайте терпения никого не убить прежде, чем начнётся этот отбор”.

Мирра до такой степени волновалась, что никак не могла утихомирить своё неспокойное сердце, а это было опасно: она могла не сдержаться и перейти черту, когда переставала себя контролировать. Женщины из рода Тиадары обладали уникальным качеством: во время боя превращались в свирепых воительниц, не чувствующих ни боли, ни усталости, сражающихся с дикой, неистовой силой. Именно это качество помогло Мирре однажды отбить царицу-мать от адаров и получить пост в личной охране Танаисы Кифийской.

Первыми её заметили гномы, они тут же перестали буравить друг друга ненавидящими взглядами и с открытыми ртами уставились на приближающуюся к ним девушку. Мирра в ответ оглядела с ног до головы двух бородатых, жутко сердитых, небольшого роста мужчин, гордо подняла голову и величаво проплыла мимо них. А двое коротышек, не сговариваясь, отправились следом: когда ещё представится такая возможность повстречать настоящую кифийку в этих краях.

“Я сильная. Я справлюсь. Ради нашей любимой царицы-матери. Ради всех воительниц. Ради мамы!”

Перед ней расступались, давая дорогу, возле ворот оборачивались и указывали пальцем, как на какую-то невидаль, по толпе бежал возбуждённый шёпот.

Мирра откинула капюшон и дальше пошла с непокрытой головой, стараясь ни на кого не смотреть, чтобы не ловить на себе похотливые мужские взгляды, но увы, не в её силах было отрешиться от внешнего мира настолько, чтобы не слышать того, что говорили ей вслед:

– Видели, как вырядилась?

– Да ты, видно, ослеп, она же голая.

– Ну почему же голая, пара лоскутков прикрывает самые важные места.

– Бесстыжая! Тьфу, – откуда-то послышался осуждающий женский голос.

Мирра уже сомневалась, хватит ли ей сил пройти через всё это. Внутри закипала злость, но ей это нравилось.

“Лучше злость, чем страх и неуверенность перед неизвестностью!”