Леонид Резников - Тришестое. Василиса Царевна

– Да чего ты мечешься-то, отец родной, аки зверюга загнанная? Ужо голова от тебя кругом идёть.

Царь Антип остановился посредь залы, обернулся к боярину, окинул его долгим взглядом и палец воздел.

– Но-но! Я те дам зверюгу, Потапыч.

– А чего я сказал-то? – подивился боярин Семен.

– А того!

– Да будет вам, – тяжко вздохнул боярин Филимон. – Перемелется, мука будет, пирогов отведаем.

– Это ты к чему опять? – уставился на него царь Антип.

– Да все к тому. Образность такая, мол, все нормально будет.

– Странная у тебя какая-то образность, однообразная, прямо скажем, – повертел пальцами царь-батюшка. – То груздёв тебе подавай, то пирогов.

– Так энто я к тому, что свадебки намечаются.

– У Андрошки что ль научился, ась? Тот все образностями своими блистал.

– Чур меня, чур! – перекрестился боярин Филимон, будто намек уловил какой.

– Во-во! Пироги ему свадебные… – покачал головой царь Антип. – Рано-то пирогов вкушать. Их наперво замесить надоть да испечь.

– Голова! – цыкнул зубом боярин Трофим.

– Цыц, Фимка! – топнул ногой царь Антип.

– Трошка я.

– Един хрен.

– Дык я про пироги-то: а не пора ль и вправду месить их – да в печь, – важно огладил боярин Трофим окладистую бороду с вкравшейся в нее сединой.

– Знамо, пора. Токма дождемся сынов моих с невестушками.

– Да чего ждать-то? – спросил Филимон, нетерпеливо ерзая задом по скамье. – Дело-то к ужину, чай. Жрать ужо пора, ан пирогов-то и нет!

– Будут те пироги, утроба твоя ненасытная, – заверил царь-батюшка. – Енто только в сказках пироги сами на столы ставятся, а оттендова в рот прыгають.

– Галушки, – поправил царя-батюшку боярин Семен.

– Чего – галушки? – переспросил царь Антип.

– Я про галушки слыхивал, будто те сами в рот прыгали.

– Бред у тебя голодный, что ль? – покрутил царь-батюшка у виска пальцем.

– То не бред – то притча.

– Да ну тебя, Потапыч, – отмахнулся от него царь Антип. – Глупости все енто. А мыслю я так…

– Голова! – опять вставил боярин Трофим, который сидел будто на иголках и ни о чем другом думать не мог, как о мечтаниях своих.

– Да погоди ты! Зарядил одно и то же. Я и слова-то молвить не успел.

– А у тебя, надёжа-царь, что ни слово, так мысль глубокая, – заискивающе брякнул боярин Трофим.

– Ан верно глаголешь, Трошка! – приосанился царь Антип, плечи старческие расправив. – Так вот вам мое слово, коли так: невестки должны будуть показать, каковы они из себя стряпухи и рукоблудницы.

– Рукодельницы, – поправил боярин Семен Потапыч, перекрестившись.

– А я чего сказал? – рассеянно глянул на него царь Антип.

– Повторить боязно да грешно, отец родной, – кхекнул в бороду боярин Семен.

– Разве? Не помню. – Царь Антип задумчиво почесал ладонь пальцами, снял с головы корону, поскреб макушку и водрузил корону на место. – Послышалось тебе, чай. Так вот, пироги есть будем, кады невестки-то спекут их.

– Так это ж… – Лицо у боярина Филимона сильно вытянулось.

– Чего?

– Дык… – Боярин Филимон все мялся, не зная, как мысль свою выразить, царя-батюшку не обидев и под нагоняй новый не попав.

– Боярин Филимон сказать хочет, – быстро смекнул Семен Потапыч, в чем загвоздка вышла, – что голодом нас всех уморить хочешь, отец родной. Да во первой черед себя.

– Истинно так! – разулыбался Филимон, так все хорошо вышло: и гроза миновала, и мысль свою до царя-батюшки мудрую донес.

– Энто с чего же?

– А с того, надёжа-царь, что дочери наши не приучены работу холопскую справлять, не дело то! – пристукнул посохом боярин Семен.

– Во как! А к чему ж они у тебя приучены ? – прищурился царь-батюшка. – Пузо набивать да в потолок плевать?

– Знамо, на том стоим, – гордо ляпнул боярин Филимон.

– Рожать еще, – добавил боярин Трофим.

– Ишь ты! Ужо приучил?

– Э-э… о будущем мыслю, царь-батюшка. – У боярина Трофима щека так и дернулась: намекает на что царь-батюшка али так, к слову ляпнул?

– Ну-ну, мыслитель. Так энто вы что ж, мне дармоедих своих подсунуть решили, мол, пущай теперича государственные харчи жрут и в носу ковыряють?

– Не обеднеет, чай, государство-то! – буркнул окончательно разобидевшийся на царя боярин Трофим.

– Э не-ет! – покрутил царь Антип пальцем. – Не пойдеть, господа дерьмократы. Коли у них руки из вон откендова растут… Мне и своих дармоедов хватает.

– Это ты про кого, царь-батюшка? – насторожился боярин Семен.

– Да все про них, про дармоедов-то. В общем, пустое все это. – Царь Антип прошел к трону, взобрался на него, смерил бояр думских решительным взглядом и посохом пристукнул. – Будет так, как сказывал. Нет пирогов – нет свадьбы!