Галина Милоградская - В мужской гарем? За что?!

– Не волнуйтесь, – сладко, тонко зачастил Энок. Его бледные глаза оставались холодными, вопреки елейной улыбке. – Сейчас отдохнёте, завтра всё поймёте.

– А я сейчас понять хочу! – Рич покосился на Антона и невольно восхитился: какой фактурный парень! Ну точно, ему бы викингов играть! Какой блеск в глазах, какая харизма!

Амазонка не стала спорить. Зловеще прошелестело лезвие кинжала, выходя из коротких ножен, и Антон сглотнул, опустив глаза на острие, уткнувшееся прямо в шею.

– За Эноком. Быстро!

Одарив посеревшего Джорджа сочувствующими взглядами, Рич и Антон вздохнули. Бред. Какой-то сюрреалистический бред – вот что происходило, и самое мерзкое в нём было чувство полной беспомощности. Когда твоя сила не значит ровным счётом ничего, а какие-то женщины, слабый пол, вообще-то, указывают, что тебе делать. В груди Рича зрел протест, такой сильный, что вызывал тошноту. Но бунтовать было слишком рано. Бросив последний взгляд на как-то разом поникшего Джорджа, они поплелись за Эноком. Как же противно скреблось на душе! Рич привык, что всё можно решить если не силой, то деньгами, если не деньгами, то широкой улыбкой и обещанием звёзд с неба. Местные женщины обладали устойчивым иммунитетом к его обаянию, а все приобретённые навыки рассыпались в прах перед суровой правдой этого перевёрнутого мира: кто сильнее, тот и прав.

Когда эволюция здесь свернула не туда? Кто вообще дал женщинам право командовать мужчинами? Милые, нежные и слабые создания с куриными мозгами попросту не могли захватить власть в стране. Рич чувствовал, что у него начинает болеть голова, хотелось лечь перед большой плазмой на шикарном диване своего дома в Майами, включить концерт Металлики и думать о продвижении нового фильма, а не идти по коридорам замка, похожего на дурные декорации.

Резные створчатые двери распахнулись, в глазах зарябило от ярких красок. Антон замысловато выругался: Рич смог разобрать только маму какого-то едрена батона, которая зачем-то сношается с бубликом. Хотел уточнить причинно-следственную связь, но передумал, а, повернувшись, и вовсе забыл, о чём хотел спросить.

Комната походила на сумасшедшую фантазию укурившегося хиппи, который насмотрелся фильмов про Древний Восток. Золотой газовый тюль спускался с потолка и собирался складками на полу, покрытом пушистыми коврами цвета индиго. Огромная круглая кровать была застелена кричаще-красным покрывалом, на котором вразнобой были разбросаны подушки всех цветов, форм и размеров. Два низких столика ломились от блюд: дымящийся плов, мясо на деревянных шпажках, маленький золотистый картофель, курица в ярко-жёлтой подливке. Их теснили сладости, уложенные пирамидками, фрукты и два высоких золотых кувшина с длинными горлышками.

– Как видите, ничего страшного вас тут не ждёт, – улыбнулся Энох. – Расслабляйтесь, отдыхайте.

– Ещё бы сказал: наслаждайтесь нашим гостеприимством, – буркнул Рич, когда двери закрылись.

– Думаешь, они решили нас отравить? – Антон не мог отвести жадных глаз от еды.

– Не думаю, – вздохнул Рич и сел на кровать. Поправил сползающую простыню и вздохнул: – А одежду так и не дали, сволочи.

– Какое-то странное рабство получается, – задумчиво протянул Антон, спустя пятнадцать минут. – Помыли, накормили, напоили. Если сейчас ещё и сказку расскажут, да спать уложат, жди Бабу-Ягу под утро.

– Кого жди? – не понял Рич. Он лежал прислонившись к спинке кровати, и осторожно попивал местное вино. Вкус был приятный, хоть и терпковатый. А ещё в голове становилось вдруг легко и приятно, не хотелось никуда бежать, ничего решать и вообще – просто лежать так, не двигаясь. Наслаждаясь сытостью, теплом и мягкой постелью.

– Бабу, говорю, жди! Страшную, старую, с бородавкой на носу.

– Почему с бородавкой? – Рич вяло подумал, что в вино, наверное, что-то добавили. Антон пить не стал, сказал, что вино пьют только женщины или хачи, а он из Рязани. От его постоянных аналогий у Рича кипели мозги, поэтому он решил просто не вникать.

– Потому что Баба-Яга.

Конечно, это многое объясняет, – хотел съязвить Рич, но тут двери вновь распахнулись, и в комнату вплыло четыре сказочных видения. Завёрнутые в тонкие ткани, изящные фигурки заскользили в танце под неизвестно откуда взявшуюся музыку. Антон тут же выпрямился и приподнял бровь, Рич попытался сесть, но передумал и со вздохом повалился на кровать. Тело совершенно не слушалось, кроме одной, неочевидной его части, которая вдруг ожила и начала реагировать на каждое движение стройных ножек, аппетитных грудей и упругих попок. Он улыбнулся – да, наверное, это всё-таки Чарли. Только он мог придумать такую сложную многоходвку.