Татьяна Коростышевская: Призвание – миньон!

– Дщерь моя, – хозяйка наконец обратила на меня свой алый взор, – ты по делу или просто соскучилась?

– Скучала безмерно, матушка, – к фате, дарующей имена, именно так и надлежало обращаться, – без ваших мудрых советов и чарующего голоса.

Илоретта улыбнулась. Зубки у нее были острые, как у мелкого зверька.

– Тогда давай пройдем в кабинет, где ты сможешь поведать мне о своих страданиях.

Словам моим она, конечно, не поверила, но я к этому и не стремилась. Иноземный менестрель остался сидеть на коврике, а мы прошли за драпировку в смежную комнату. Кабинет фаты был затхл, темен, пах мышами и густым травяным варевом, томящимся в тигле над магическим огнем камина.

– Хорош кавалер? – зашептала заговорщицки Илоретта. – В столицу с побережья путешествует.

– А у вас как оказался?

– Заплутал, – хихикнула фея, и я поняла, что заплутал иноземец не без ее помощи. – А поет как! Его и самим королевам показать не стыдно.

Королевы имелись в виду не земные, а, так сказать, небесные, феи-покровительницы Нобу и Алистер.

– Вы действительно отправите его туда? – Я подняла палец вверх, ибо обитали покровительницы на Авалоне – высочайшей горе нашего мира.

– Это будет хороший подарок. – Фата вспомнила, что никто просто поболтать к ней не ходит, и сменила тему. – Чего тебе понадобилось, дщерь?

– Вот. – Я развязала узелок, который до сего момента прятала за корсажем платья. – Маменька просит вас эту штукенцию удлинить, чтоб на меня налезла.

– Не могу.

– Почему?

– Потому. – Сочтя ответ достаточно емким, Илоретта подошла к камину и, вооружившись деревянной ложкой, принялась помешивать содержимое тигля.

– А нельзя ли отказать мне более развернуто? – спросила я, подпустив в голос аристократического холодка.

Хоть фата и фея, с местными владетелями ей ссориться не с руки. Она же по их фейским меркам никто, изгнанница. Нормальные феи среди людей не живут. А раз так, то напомнить ей, кто в наших краях решения принимает, дело нелишнее.

– Смена пола – колдовство непростое, – после паузы, во время которой выражение ее лица нисколько не поменялось, ответила Илоретта. – Условий множество, сложное заклинание, и объект должен быть чист в помыслах и телесно.

«Неужели стоило перед визитом ванну принять?» – подумала я и кивнула, приглашая продолжить.

– Такое можно только с девственницей провернуть.

– Какое удачное совпадение, – кисло проговорила я и поморщилась.

– Неужели? – Алые глаза феи смерили мою фигуру и остановились на груди. – Как тебе это удалось?

– Ценой нечеловеческих усилий. Так что, вы сможете удлинить пояс?

– Ну раз так, то конечно. – Она отбросила ложку и схватила цепь. – На пару часов работы. А вам с матушкой на этот раз зачем?

– Господин Фроше желает графа с днем рождения поздравить. – Моя фата, дающая имена, была в курсе наших семейных дел, так что таиться перед ней смысла не имело.

– Волосы отдашь все, – предупредила она.

– Кроме одной прядки. – Торговаться я любила. – За эту последнюю вы мне зелья от зачатия нальете.

Илоретта захихикала:

– И кто же этот счастливец? А впрочем, не важно. Если ты собираешься свою роль графа отбыть, а потом сразу с парнями кувыркаться, никакое зелье не поможет. Две-три луны пройти должно, иначе, с зельем или без зелья, с первого же раза понесешь. Это плата за колдовство.

Я посчитала чуть не на пальцах. Получается, Пьеру придется ждать обещанного до зимы. Ничего, подождет. Труляля графа, даже не графини, а графа – это не рядовое событие, ни одному кузнецу этого не удавалось, пусть готовится.

– Хорошо. – Я грустно пожала плечами. – Тогда давайте договоримся, что последнюю прядку вы возьмете сегодня, а зелье я через три луны заберу.

Торг закончился. Фата велела мне выйти и подождать в другой комнате. Уж не знаю, что авалонские феи делают с волосами, которые получают от нас, людей, но, кажется, потребность в них в волшебном мире постоянна. Я вышла за драпировку. Менестрель, уже несколько пришедший в себя, сидел на краешке дубового кресла, перебирая струны. Я прислонилась к стене. Юноша взглянул на меня вполне заинтересованно, видимо, прикидывал, стоит ли уступать мне место, и решил, что много чести. Одета я была как деревенская девка, к тому же босиком, так что его решение понимала вполне.

Чтобы как-то занять время, я стала думать, где в ближайшую пару часов можно раздобыть мужскую одежду для графа, припомнила, что в его, графа, покоях стоит сундук, оставшийся еще от папеньки. Скорее всего, мужчина из меня получится не рослый, так что придется браться за иглу. Шить я умела неплохо, впрочем, как и вязать, ткать полотно и плести кружева. Матушке в силу ее основных занятий моим воспитанием заниматься было недосуг, поэтому все свое время с младенчества я проводила либо с Магдой на кухне, либо в швейной комнате, где дюжина деревенских работниц обычно трудились в счет ремесленного оброка. Магда говорит, что матушка настаивала только на личном кормлении, отказавшись пригласить на роль молочной няньки кого-нибудь из занимающихся этим женщин.