Дарья Ковальская - Быть бардом непросто

Зато в небольшой тесной комнатке дома местного старосты после пятой кружки вина расходится так, что поет аж три песни из своего репертуара: про эльфа и цветочек (его любимая, но, к сожалению, никого не вдохновившая), про красавицу и чудовище (бабы поахали, мужики нахмурились) и про крестьян (ту, которую сочинил совсем недавно). Последняя песня проходит на ура. Припев заучивают мгновенно, остальное приходится исполнять на бис раз пятнадцать!

А вообще гуляют тут знатно. На столе стоят тазы с салатом, копченая свинья, колбаса, сало, картофель, репа… Да чего только нет! Одной рыбы пять сортов. Бабы то и дело пускаются в пляс, мужики вприсядку. Дети, пробравшиеся на праздник, расхватывают все самое вкусное и, устроившись под столом, довольно сопят, заучивая слова песен, которые орет осипший эльф. Даже свиньи, и те не смыкают до утра глаз, прислушиваясь к воплям, ругани и громким призывам завалить еще одного порося (к счастью, валить никто никого не стал!). А на рассвете икающего от переедания и осипшего от пения эльфа благодарят, еще раз наливают и просят напоследок исполнить что-нибудь для души.

…Изучаю радостные рожи вокруг. Табурет, на котором сижу, уютно покачивается (его установили на центральный стол, чтобы меня всем было видно). А внутри так тепло и уютно, словно в рот залетел ночной светлячок, а я случайно его проглотил. Для души… Ик. Чего бы им для души-то спеть-то? Эх! Скалюсь в хищной улыбке, бью по струнам и начинаю…

Шок в зале. Крестьяне прислушиваются, медленно трезвеют. Воображение рисует что-то волосатое и не совсем вменяемое.

Красные щеки у баб, открытые рты у мужиков. Ага. Пошла песня, пошла…

Кто-то кричит, что все бабы – кровопийцы. Ему тут же заезжают тазом в лоб, и мужик затихает под столом, более не имея возражений. Пью из поданного мне кубка и надменно киваю парнишке, предложившему подлить еще вина. После чего оглядываю собравшихся селян слегка косящими глазами и заканчиваю трагическую историю о старике и вампире:

Бурные аплодисменты. Мне наливают еще. Я выпиваю и куда-то падаю. Меня поднимают, пытаются усадить, но я снова падаю. Мы, темные эльфы, к выпивке… непривычны, что ли.

Утром, едва светлеет, меня с почестями выносят из дома, дают слегка запачканный инструмент, сажают на зевающую Молнию и отправляют в путь. Лежу на шее лошади, обнимаю ее руками и мечтаю не свалиться. В голове в неравном бою сражаются колокол и молот. Я сижу в колоколе и страдаю… Тяжела жизнь барда. И даже очень.

Мне, к примеру, сегодня так и не заплатили. Зато хоть картошки напихали. И курицу, кажется, дали. Нет, это я сам ее взял, пока меня тащили к лошади. Правда, в итоге визжащее пернатое было отобрано и водворено обратно в курятник… Ну и ладно… Я все равно овощеед, как меня называют родители. Только овощи и ем.

Н-да.

Ой, моя голова.

Купаюсь в озере, совращаю русалок. Гибкие тела, отличные рефлексы, прекрасные черты лиц, длинные волосы… Я в курсе того, что сногсшибателен, обаятелен и просто уникален. Мне это еще мама говорила. Лет до пяти. Потом я пристрастился к цветочкам и начал кричать по ночам, поднимая на ноги всех, кого только можно было.