Холли Лайл: Рыцарь и его враги

— Как можно столь легкомысленно относиться к подобным приключениям, — недовольно бурчал Чалмерс. — Вы совершенно не считаетесь с тем, что я уже, к сожалению, далеко не молод, а потому мое участие в этих событиях должно быть скорее моральным, нежели физическим.

Ши усмехнулся:

— Вы хотите сказать, что вы теоретик, а не боец? — Он посмотрел из-за плеча на своего собеседника и, сощурившись, добавил: — Это мне уже известно, Рид. — Сказав это, Ши вновь устремил взгляд на дорогу. — Ага, вот теперь я наконец понял, кто они: один из них — рыцарь, а другой, вот этот низкорослый крепыш, едущий позади, — его оруженосец.

Чалмерс, по-прежнему прячась за валуном, спросил:

— А вы можете разобрать, что за девиз у него на щите? Не забудьте, что я хорошо разбираюсь в геральдике.

— Отлично это помню, — отвечал Ши, не желая пускаться в дальнейшие словопрения.

— Ну? — обратился Чалмерс к своему коллеге-психологу тоном, в котором сквозило неприкрытое и нетерпеливое раздражение.

— На щите ничего нет.

За валуном надолго воцарилось молчание.

— Поступайте как хотите. Делайте меня посмешищем. Подставляйтесь под шпагу неизвестно какого рыцаря, встретившегося вам неизвестно где. Заверяю вас, что я уж как-нибудь доставлю ваше тело назад к Бельфебе, если мне, конечно, посчастливится вновь оказаться дома без вашей помощи.

Гарольд, стоя на вершине холма, обратился к Чалмерсу:

— Мы выглядим абсолютно безвредными, док. Доблестный рыцарь и преданный ему оруженосец ни на йоту не увеличат свою славу, сразив нас. Эй! — закричал Ши, видя, что пара, о которой они говорили, приблизилась к ним на расстояние крика. Он энергично замахал им с вершины. — Эй! Сюда!

— Зря вы это делаете, — угрюмо пробормотал Чалмерс.

Рыцарь, услышав крик, остановился и стал рассматривать Ши. Тот заметил, как рыцарь, повернувшись к своему оруженосцу, что-то сказал ему, а затем закричал, обращаясь к Ши:

— Незнакомец, признай, что в этом мире нет более прекрасного создания, чем императрица Ламанчи — славная Дульсинея Тобосская. А если не признаешь, тогда готовь свое оружие и выходи на поединок со мной.

Рыцарь, с копьем наперевес, восседал на коне неподвижно, как изваяние.

— Держу пари, твоя дама не стоит и мизинца Бельфебы, — изо всех сил закричал Ши. — Кроме того, парень, я одолел в поединке на мечах сэра Гардимора и целую кучу лозелов в придачу. Я могу вызвать тебя. — С этими словами он положил руку на эфес своей сабли.

— Гарольд, — визгливым голосом закричал из-за валуна Чалмерс. — Он же сказал, в этом мире. А ведь Бельфеба не в этом. Согласитесь с ним.

Ши, выслушав то, в чем визгливо убеждал его спутник, убрал руку с эфеса сабли. Чалмерс был прав. «Не стоит из-за этого создавать себе дополнительные трудности», — подумал он. Драться ему не хотелось. Он хотел лишь раздобыть чего-нибудь съестного, да поскорее.

— Признаю, что… — прокричал он и, повернувшись к своему компаньону, спросил: — Как он назвал ее?

Чалмерс удивленно посмотрел на него:

— Он сказал, что ее имя Дульсинея Тобосская. Императрица Ламанчи.

— Да? Что-то знакомое, не так ли? — сосредоточенно нахмурил брови Ши, а затем, снова обратившись к рыцарю, прокричал: — …что эта госпожа Дульсинея — самая прекрасная дама в этом мире. — Он увидел, что рыцарь передал копье оруженосцу, который поместил его в футляр. — Мне кажется, — вновь обратился Ши к своему компаньону, — что все это слишком уж знакомо.

— Что ж, тогда рад вас видеть, — прокричал рыцарь, и его конь затрусил по дороге к тому месту, где находились Ши с Чалмерсом. — Тот, кто подтверждает красоту моей дамы, может разделить со мной ужин.

— Так вот почему это имя так знакомо, — скривившись, произнес Чалмерс. — Это имя воображаемой дамы сердца Дон Кихота.

— Вы правы, — согласился Ши. — Думаю, это просто совпадение, что Дон Кихот и этот парень прославляют одну и ту же девицу. Интересно, знают ли они о существовании друг друга?

Чалмерс выпрямился и встал во весь рост.

— А вам не приходило в голову, что этот рыцарь и есть сам Дон Кихот?

Ши взглянул на Челмерса, вежливо улыбнулся ему, а затем ответил:

— Нет.

Чалмерс начал что-то возражать. Но когда, выйдя из-за валуна, он увидел приближавшихся рыцаря и оруженосца, единственным звуком, который ему удалось исторгнуть из широко открытого рта, было едва слышное восклицание «Ох!»

Приблизившийся к ним рыцарь выглядел величественно, нет, более подходящим словом было бы — ослепительно, подумал Ши. Его латы сияли, как ртуть, в бледном предутреннем свете. На нем был шлем, по всей вероятности золотой, с выступающими остроконечными сияющими шипами; о таких шлемах говорилось в восточных сказаниях. Рыцарь поднял забрало, и Ши сразу же подумал о том, что никогда прежде не видел столь величественного лица, а это кое-что значило, учитывая, что Ши совсем недавно случилось побывать в одной компании с богами. Все в рыцаре говорило об уме и благородном происхождении: и темные задумчивые глаза, и величественное выражение лица, которому Ши позавидовал. Крупный и мускулистый конь рыцаря был совершенно белым, без каких-либо следов пыли, облаками взлетавшей из-под его копыт. Даже с рыцарем на спине, облаченным в доспехи, конь перебирал ногами так непринужденно и грациозно, что озадачил Ши: как такое под силу столь крупному животному, да еще с подобной ношей на спине?