Святослав САХАРНОВ - ШЛЯПА ИМПЕРАТОРА или всеобщая сатирическая история человечества в ста новеллах

– А что думать? У него свой остров и ванна с золотыми краниками! – парировала вдова. – В случае развода остров разделим пополам.

Стали составлять брачный контракт. Жених оказался тертым калачем.

– Чтобы жила со мной не менее пяти лет. Потом может уходить, получит 18 миллионов и по 2 миллиона за каждый год сверх пяти. Остров ей никчему, яхта – только по предварительной заявке. Ванной может пользоваться.

Говорят, возмущенная невеста потребовала включить в контракт: она обязана выполнять супружеские обязанности только при условии, что муж приходит к ней по ночам своим ходом, без механических приспособлений типа коляски – но ее затюкали. Джекки поняла, что зарвалась.

Свадьбу сыграли скромненько – миллионов на пять: дорожала нефть, в Греции горело синим огнем правительство.

Дальнейшая судьба этой пары не представляет интереса.

...Киномеханик, остановите ленту! Нежная любящая жена склонилась над сраженным пулей мужем. Всмотритесь, всмотритесь!.. Что с вами, приятель? Ах, просто в глаз что-то попало...

Твигги была скромной девушкой. Она работала модельершей и не имела никаких шансов на успех.

– Да-а, – говорили подруги, разглядывая ее щупленькую фигурку, – рост сто пятьдесят, бедра циплячьи, грудью и не пахнет.

– У меня мама такая же, – оправдывалась, заливаясь слезами, Твигги. – Она хорошая, добрая.

– Ха-ха...

Подруги уходили на вернисажи, покачивая бедрами.

Между тем на рынке готового платья назревал скандал: на полках магазинов и на складах скопились горы нераспроданного женского белья и юбок.

Надо было тряхнуть покупательниц.

Собралось совещание модельеров.

Среди девушек, показывавших новые фасоны, была и Твигги.

– А что если... – сказал самый прозорливый из совещавшихся. – Я понимаю конечно, что говорю бред... Но все-таки... Что если ввести в моду этакое молодежное, неразвитое, субтильное? Юбки – мини, прическа детская, веснушки на носу...

– А как же классика: бюст, зад, линия бедра?

– На помойку классику! Бюст ни к чему, зад – побоку! Увидите – через год трансокеанский лайнер повезет нашу Твигги в Америку!

Прозорливец оказался прав. Целое десятилетие укорачивали юбки, стригли волосы, женщины худели и пеленали груди, отжимая их к животу и уплощая.

Лайнер, на котором Твигги приехала в Америку, встречала в Нью-Йоркском порту стотысячная толпа. Кстати, на этом же лайнере, говорят, ехал шведский король. На палубе он стоял рядом с модельершей.

– Кто это там рядом с Твигги? – спросил, прибежавший в порт физик-атомщик, лауреат Нобелевской премии, которому король год назад вручал диплом.

Ему никто не ответил. Толпа ревела приветствуя модельершу.

Вдова писателя Грина пожаловалась в Старокрымский суд, что сосед забрал под курятник сарай, в котором хранились рукописи мужа и прирезал часть яблоневого сада, где когда-то любил гулять автор "Бегущей по волнам".

Суд от рассмотрения жалобы уклонился.

Толпы пионеров шли по улицам Старого Крыма разыскивая дом писателя, принимая их, вдова сбилась с ног. Пыль садилась на белые соседские яблони. Тогда опытный в казуистике сосед поднял вопрос о создании мемориального музея.

– Ассоль, Грей, кнехты, битенги, это так нужно детям! – сказал он и добился открытия музея Грина в городе Феодосии. Толпы схлынули.

Огорченная вдова пыталась бороться, заболела и умерла. Ее, – памятуя как она много жаловалась, – похоронили подальше от мужа.

– Алые паруса романтики шелестят над этими могилами! – любил говорить посещая с гостями кладбище один из старожилов.

Кстати, это он был соседом Гринов.

Где и когда появился первый журналист – неизвестно. Может быть, им был молодой дикарь, ворвавшийся в родную деревню с криком: "Они идут! Спасайся, кто может!" Может быть журналиста заслуживает Цицерон, он хотя и не писал в газеты, но заклеймил в речах взяточника Верреса и заговорщика Катилину. Журналистом несомненно стал человек, который в первой русской газете "Санх-петербурхские ведомости", написал: "Из Персиды нам сообщают..." и далее обстоятельно поведал, что в дар русскому царю через Каспийское море баржой перевезен слон, которому затем сплели из прутьев калоши, в которых "слон оный далее в столицу пошед пешком".

Писали журналисты в те времена долго и обстоятельно, точку ставить не торопились, их труд и труд литераторов лежали по разные стороны дороги.