Миро Гавран - Не до смеха!

Борис: Это не так просто. Директор откровенно сказал, что ждет от меня, чтобы я был примером для всех, и поэтому я должен…

Миа: На мамин день рождения ты ничего не должен. Если ты скажешь своему директору, что твоя теща отмечает семидесятилетие, я уверена, что он поймет.

Борис: Ладно, хорошо. Я принесу эту жертву. День рождения я не пропущу. Я должен быть на нем. Я все отменю.

Борис обращается к зрителю.

Борис: Эта старая коза все еще отмечает свои дни рождения. Я все уже спланировал для поездки в Айдовщину и Нину едва уговорил, а теперь все летит ко всем чертям, потому что она, видите ли, желает отметить свой юбилей. Какое было бы счастье, если бы она вообще не родилась. Может, и в моей жизни было бы больше смысла.

(Борис, Нина)

Ночь. По улице, обнявшись, прогуливаются Борис и Нина.

Борис: Как хорошо, пройтись, с тобой вот так обнявшись по улице. Девять часов, город пустой. Жена дома, дети уехали на три дня в Австрию. Но адреналина хоть отбавляй: я гуляю, обнявшись, со своей любовницей, не взирая на опасность, что нас могут увидеть и узнать знакомые.

Нина: Я не люблю слово «любовница».

Борис: И я не люблю выражение «торговый агент», но я же «торговый агент».

Нина: Все равно, не называй меня больше любовницей, потому что мне это не нравится.

Борис: Хорошо, «подружка».

Пауза.

Борис: Слушай, у меня не большая проблемка. И думаю, что ты могла бы мне помочь.

Нина: Говори.

Борис: Мне немного не удобно.

Нина: И должно быть не удобно, если ты колеблешься. Говори!

Борис: Во вторник у нас с женой двадцатипятилетие знакомства.

Нина: Знакомства?

Борис: Да. То есть двадцать пять лет назад мы познакомились. И каждый год в этот день она мне что-нибудь дарит. Я обычно делаю вид, что забыл, потому что мне это действует на нервы. Но сейчас все-таки двадцатипятилетие, и я думаю, что мне нужно что-нибудь ей подарить.

Нина: И при чем здесь я?

Борис: У меня дилемма. Я не знаю, что ей купить. Что сейчас вообще любят женщины, что принято дарить по такому случаю? Я хотел с тобой посоветоваться.

Нина: Именно со мной?

Борис: А с кем же еще? Ты — тоже женщина, знаешь, что любят женщины. А потом, мы так близки, что я могу открыто обратиться к тебе за советом. Ты хорошо меня знаешь, а ведь каждый подарок характеризует того, кто дарит. Я хочу сказать, что подарок намного больше говорит о том, кто дарит, нежели о том, кому дарят.

Нина: Я думаю, что не совсем удобно, если я буду тебе в этом помогать.

Борис: Почему?

Нина: Из моральных соображений.

Борис: Ой, только не надо о морали! Ты знаешь, где мы живем.

Нина: А где мы живем?

Борис: Мы живем в нашей стране, где моралисты выглядят смешнее, чем воры.

Нина: Я о себе думаю совсем не так.

Звонит мобильный телефон Нины.

Нина: Алло… да, это я… Хорошо… Почему? Во Флоренцию?!.. Когда?.. В субботу?.. Одну минуточку.

Нина прикрывает рукой мобильник и спрашивает Бориса.

Нина: Эта поездка в Лудбрег в следующую субботу еще в силе?

Борис: Конечно.

Нина: А можно от нее отказаться?

Борис: Ни в коем случае. Айдовщина пропала. Я уже заказал двухместный номер. Я же не буду для себя одного оплачивать двухместный номер!

Нина глубоко вздыхает, продоложает говорить по мобильному.

Нина: Послушай, извини, но я никак не смогу, я уже договорилась на эту субботу и не могу отказаться… И мне очень жаль, но давай в другой раз… Пока, спокойной ночи!

Пауза.

Борис: Кто это был?

Нина: В том же здании, где я работаю, находится архитектурная фирма. На следующей неделе они едут на экскурсию во Флоренцию. Звали меня поехать с ними.

Борис: А почему именно тебя?

Нина: Мы иногда вместе пьем кофе, вот и подружились.

Борис: А в этой архитектурной фирме работают женщины или мужчины?

Нина: И женщины, и мужчины.

Борис: А сейчас кто тебе звонил, мужчина или женщина?

Нина: Перестань, Борис. Это был гермафродит. Теперь доволен?

Борис: Как же мобильные телефоны сегодня портят людям жизнь, просто уничтожают ее. Мы так хорошо гуляли на свежем воздухе. Все было так замечательно, пока твой мобильник не влез в нашу жизнь. Надо законом запретить эти идиотские мобильники. Люди стали несчастными заложниками, у которых больше нет ничего личного, своего мира, своих интимных отношений.